мы с ней несемся, как на убой?!) Как мне было ее удерживать, как? Беспечная, жаждущая удовольствий, свободолюбивая маленькая тиранша. Единственное, что могло удержать ее в узде: сказанная вовремя мною фраза: «Попадешь в ад». При всяком упоминании кары Божьей я ее не узнавал. Она тут же делалась послушной и готовой на молитву и пост. Но вот в чем загвоздка: именно я должен был обуздывать ее. Я, а никто другой, должен был отслеживать и мониторить все ее безумства и не допускать до греха. Ох, как же я умаялся, ребята. Жизнь такая долгая, а ты только гляди смотри, как бы не натворить чего. И только подумаешь, что преуспел в бдении и слежке за своей душой, как тут же и оп! — падаешь. Падаешь так больно, как никогда прежде. Так тяжек грех после долгой чистоты. Ох, и не передать. Каждый грех — как нож по сердцу. Утром и в зеркало на себя смотреть не можешь. Казалось бы: бди. Бди днем и ночью, кабы что твоя трехлетка — душа не натворила. Но предательски клонит в сон, но думаешь — «она у меня ученая (нда), она не поступит плохо в этот раз» (ага-ага), я ж теперь умный, «воробей стреляный» (ха-ха). Пока не вбит последний гвоздь в крышку твоего гроба, нужно быть на стреме. Нужно быть на стреме всегда. Некоторые умудряются и во сне нагрешить. Будь собран. Бди. Бди 24/7. Бди 365 дней в году. Бди. Пусть горит твой светильник всегда, на белом снегу под ярким светом всегда хорошо видны следы врага. Да не прикоснется враг к твоей душе, да отсечешь ты все его черные поползновения. Я берег розовые в горошек бантики моей души. Может, она у меня была и невоздержанная трехлетка. Зато добрая и отзывчивая. И я изо всех сил старался оградить ее от врага рода человеческого. Я старался, правда. Я шипел на нее, я ворчал, я кричал, я поучал, я держал ее за локоть, а моментами — за шкирку. Я удерживал е, как мог, от греха. Единственная настоящая цель в моей жизни была — не сгрохотать с моей девочкой в ад. Пусть мы не были самыми лучшими, но и у нас был кинжал, с которым мы могли воевать за Бога. Нельзя было списывать наше маленькое войско со счетов. Мы бились, как могли.

Я шел по Стамбулу, а мое чревоугодие обживало новое тело. На сей раз в его цепкие руки попался турок, обожающий Тавук-гёксу в неограниченных количествах. Бедолага. Мне было искренне жаль его, бес чревоугодия абсолютно такой же мерзкий и противный, как и все остальные. Я же шел чистый, свободный и невесомый, все мне было по плечу. Солнце светило так, как будто я приехал на курорт и сейчас как минимум лето. Я шел в одной футболке, щурясь, смотрел на солнце и вышел к набережной. Я подумал, что Стамбул похож на райское местечко. Посмотрел в синие-синие воды Босфора, которые никогда при мне не меняли свой цвет на серый. Босфор всегда меня встречал лучистой синевой. В небе орали прожорливые чайки, но я уже привык к их размерам и их сходством с птеродактилями. Ну, откормили себе турки огромных чаек, ну и что? Каждый развлекается в этой жизни, как может. Чай у них в стаканчиках маленький, чайки большие. Все не как у людей. Я сел на набережную с местными, которые сидели тут и смотрели в воды Босфора сутками. Я их очень понимал — более релаксирующего действа сложно было бы себе придумать. Где то за нашими спинами шумел Стамбул — торговались туристы, выкрикивали скидку продавцы, суетились официанты, кричали зазывалы, рекламируя кафе и рестораны, орали вечно голодные уличные коты и позвякивал трамвай. А здесь были только синие воды Босфора да пикирующие сверху огромные чайки, ветер и больше ничего. Как портал в другую реальность. Если жизнь тебя припекла в Стамбуле, иди к водам Босфора, сядь на набережной и смотри в воду. 5 минут смотри, 10, 15, полчаса, час…И отпустит. Вот увидишь, отпустит. Прыгать в воды Босфора от отчаянья нинада. Нинада. Если вы не хотите оказаться сразу же из прохладной воды в нестерпимо горящем аду. Такая резкая перемена мест не пойдет на пользу коже лица, сразу скажу. Два соседних моста закрыли для пешеходов — слишком много самоубийц в Стамбуле жаждали прыгнуть с них вниз в синие воды Босфора. Почему все думают, что, многажды согрешив и не раскаявшись, можно попасть после смерти на суд Божий? Почему они даже думают, что успеют оправдаться, сказать пару слов на этом суде? Весь ужас в том, что не все попадают на суд. Некоторые попадают прямиком в ад. Некоторым грешникам, особенно самоубийцам, стоит испустить дух, как к ним в ту же секунду подскакивают черти, хватают под локотки и утаскивают вниз, в преисподнюю. Вы не успеете оправдаться, и никто не будет слушать ваших оправданий. Вот в чем кошмар. Если бы люди знали, что ждет их после смерти, все бы тут же побросали все карусели жизненных развлечений и удовольствий, на которых их непрерывно и с ветерком катают бесы, и провели бы остаток жизни в мольбе перед Богом. Пока жизнь прикрыта мишурой удовольствия, люди думают, что будут жить вечно, и уж в конце их точно ждет не адское пламя, а суд, и они успеют оправдаться. Я тоже так когда-то думал, но реальность оказалась во много раз страшнее. Я не знаю, как предстану перед Ним, но я могу остаток дней моей жизни на земле помогать нашему светлому войску победить. Пусть у меня в руках всего лишь маленький кинжал, я могу что-то сделать и им. Это лучше, чем сидеть, сложа руки и в вечном грешном сонном параличе ожидать конца жизни. Самое лучшее, что я могу сделать против темных — это жить. Меня столько раз пытались убить, физически и морально уничтожить, что само мое пребывание на планете Земля — для них нож по сердцу. Вот и хорошо, вот и отличненько. Надо жить так, чтобы от произнесения твоего имени трепетали темные. Пока я так рассуждал, до меня донесся запах жареных каштанов. Вот в чем- чем, а на каштаны меня Стамбул подсадил конкретно. Есть опасения, что это местный наркотик, впрочем, как и симиты. Трескаешь за оба уха и те, и другие, и можно даже не кушать нормальную еду, все равно твой желудок переполнен (главное — не привлечь опять внимание моего