Если интересы Сталина сводились только к обороне своей территории, то он мог бы просто не начинать Вторую мировую войну.

По сталинскому плану Красная Армия должна была идти в обескровленную, ослабленную войной Европу. Красная Армия пойдет вперед через границу, а заводы боеприпасов, а также и все другие заводы: танковые, артиллерийские, оружейные будут оставаться все дальше и дальше в тылу. Представим себе, что нужно подать Красной Армии небольшое количество боеприпасов, например, сто тысяч тонн или, скажем, двести тысяч тонн. Как перебросить их с Урала на западную границу? Стандартный воинский эшелон берет 900 тонн. Представим, сколько надо эшелонов, сколько вагонов, сколько паровозов. Прикинем, сколько рабочих дней понадобится истратить машинистам и всему железнодорожному люду, сколько угля сжечь. Посчитаем, сколько надо охраны на много дней.

Кроме всего, не одни же снаряды по железным дорогам доставляются. Железные дороги будут забиты войсками, ремонтными и санитарными поездами, цистернами и т.д. и т.д. Одним словом, если мы готовим наступление, то переброски сотен тысяч тонн боеприпасов и всего остального надо производить скрытно, а скрытность, кроме других приемов, достигается путем сокращения перевозок. Идеальной является ситуация, когда заводы находятся у границ. В этом случае эшелон гнать не много дней через всю страну, а несколько часов. В этом случае потребность в транспорте снижается: один эшелон оборачивается несколько раз. Это освобождает внутренние железные дороги для других военных перевозок.

И было решено новые снарядные заводы не за Волгой строить, и не на Урале, а ближе к границам. Настолько близко, насколько позволяет металлургическая база. И разместили: в Запорожье, Днепропетровске, Днепродзержинске, Харькове, Кривом Роге, Ленинграде.

Заводы боеприпасов давали все больше продукции, прожорливый Наркомат боеприпасов поглощал государственные запасы цветных металлов: свинца, меди, никеля, хрома, олова, ртути. Чем больше цветных металлов шло на боеприпасы, тем меньше их оставалось для всех остальных отраслей промышленности. И возникал вопрос: как долго это может продолжаться?

Еще вопрос: что с боеприпасами делать? В школе каждый из нас решал задачи типа: «в некоторый объем через одну трубу вливается жидкость, одновременно через другую трубу она выливается». Такие задачи встречаются и в учебниках математики прошлых веков. Они есть даже в знаменитом учебнике Магницкого, по которому учили детей во времена Екатерины и раньше. И Сталин, и военные лидеры, и политики, и экономисты тоже в свое время были школьниками и решали задачи: «через одну трубу вливается, через другую выливается».

В 1939 году возникла как раз та самая задача: Красная Армия потребляет определенное количество боеприпасов на боевую подготовку, на «освободительные» походы; кроме того, боеприпасы идут на оказание «интернациональной помощи» Испании, Монголии, Китаю. Если поступление боеприпасов будет равно расходу боеприпасов, то проблем нет, но если поступление будет больше, чем расход, то в скором времени все емкости переполнятся. Емкость артиллерийских складов известна, расход известен. Простым арифметическим действием легко определить, когда наступит переполнение. Что же делать? Создавать новые емкости для хранения? Это не так просто.

Представьте себе, что вам поставили задачу построить емкости для хранения, к примеру, одного миллиона тонн снарядов. Если на складах и хранилищах влажность чуть выше установленной, выступит коррозия, а порох отсыреет. Что с вами в этом случае сделают товарищ Сталин и его верный ученик товарищ Берия? А чуть повыше температура, чуть суше воздух, искорка от солдатской подковки и… Вместе склады располагать нельзя, вблизи городов и заводов нельзя, нужно вдали, а там никаких дорог нет. Одним словом, хранилища — это не решение проблемы. И сколько их ни строй, они переполнятся, если вливается больше, чем выливается. А вливалось все больше и больше: помимо предприятий Наркомата боеприпасов на производство элементов выстрелов были привлечены 235 заводов других наркоматов. (История Второй мировой войны, М., т.2, с.190). Помимо всего этого и независимо от Наркомата боеприпасов (он был и так огромен) в январе 1941 года было создано Главное управление строительства пороховых, патронных, гильзовых и снарядных заводов — Главбоеприпасстрой. Это чудовище объединяло под своим контролем 23 строительных треста. Отметим: не на строительство хранилищ это ориентировано, а на строительство новых предприятий.

Главбоеприпасстрой ударным темпом возводил все новые мощности и сдавал их Наркомату боеприпасов. И надо было думать о сбыте продукции.

В апреле 1941 года из Главного артиллерийского управления Красной Армии поступило распоряжение: продукцию Наркомата боеприпасов вывозить к западным государственным границам и выкладывать на грунт.

Спросите у фронтовиков, что это означает.

Кремлевско-лубянские историки вынуждены признать, что Сталин готовил агрессию, Сталин готовил порабощение Европы. Но, говорят они, Сталин мог совершить агрессию только в 1942 году. Давайте спросим у этих историков, можно ли оставить под открытым небом на осенние дожди, на снежную зиму и на весеннюю грязь некоторое количество боеприпасов, скажем, пятьсот тысяч тонн? Этого делать нельзя. Нам это понятно. Так неужели Сталин был глупее нас?

Выкладка боеприпасов на грунт в 1941 году означала решение начать войну в 1941 году. И никакого иного толкования этому фату не придумать.

А еще снаряды держали у границ в железнодорожных эшелонах. Очень дорогой способ хранения и очень ненадежный: как в товарном вагоне поддержать температуру и влажность? Если советские генералы замышляли удерживать границы, так надо было разгрузить вагоны и рассредоточить запасы по войскам. Если планировали отходить, тогда надо было прицепить паровозы и оттянуть эшелоны с боеприпасами подальше от границ. А на границах оставить самый минимум. Но если коммунисты планировали идти вперед, то тогда так и следовало действовать снаряды надо было держать в вагонах, и иметь у границ 170 тысяч солдат-железнодорожников и соответствующую технику для перешивки западноевропейской колеи на широкий советский стандарт Все это на границах было: и солдаты-железнодорожники, и соответствующая техника для перешивки Во время войны Красная Армия имела самую мощную артиллерию в мире. Артиллерия использовалась правильно, то есть тайно концентрировалась массами на узких участках прорыва и внезапно проводила огневую подготовку. В Сталинградской операции Донской фронт под командованием генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского прорывал оборону на узком участке — всего 12 километров. Тут помимо танков оборону рвали 24 стрелковых полка, их поддерживали 36 артиллерийских полков. Рокоссовский сосредоточил по 135 орудий на каждом километре, а на направлении главного удара плотность составляла 167 орудий на километр.

В ходе войны концентрация артиллерии, танков, пехоты, авиации постоянно увеличивалась. К концу войны при расчетах мощности артиллерийского удара в советских штабах в качестве единицы измерения стали использовать килотонны. Советская артиллерия заговорила языком ядерного века.

В Виедр-Одерской операции советское командование использовало 34 500 орудий и минометов. Их не распределяли равномерно по фронту, а концентрировали на участках прорыва. В полосе 3-й гвардейской армии, например, была достигнута плотность — 420 орудий на километр. Продолжительность артподготовки постоянно сокращалась, но мощь возрастала. В той же операции; в полосе 5-й ударной армии, продолжительность артподготовки планировалась в 55 минут. Она началась хорошо, но через 25 минут была остановлена. За 25 минут было израсходовано 23 тысячи тонн боеприпасов. На каждом километре фронта прорыва было израсходовано по 15 200 снарядов среднего и крупного калибров. В прорыв пошли штрафные батальоны, не встречая никакого сопротивления. Их действия убедили командование: продолжать артподготовку незачем — никто больше не сопротивляется. Экономия: 30 минут времени (что очень важно на войне) и З0 тысяч тонн снарядов.