Огрызок морковки в ее руках сиротливо взывал ко мне о помощи.

— … Я помогу вам. Есть отличные тренинги… И мы могли бы освоить их вместе…

— Да, конечно. Но все-таки… рабочие задачи. Такое серьезное дело. Я не могу к нему относиться как к рядовому.

Она посмотрела на меня непонимающе. Я вгляделся в выпуклые темные глаза и понял очень отчетливо: А ведь ей все равно! Абсолютно все равно, поймаем мы этого нарушителя или нет. Она отсиживала свое рабочее время, а потом бежала к своим мужчинам, йогам, тибетским собакам, с полным осознанием, что все остальное в жизни — не ее забота.

— Я знаю, что вам нужно, — заявила она уверенно. — Вам нужно научиться дышать полной грудью, жить полноценно, а не существовать. Я помогу вам! Следующую встречу мы проведем у меня дома.

Надо было заканчивать этот фарс, я уже не выдерживал.

— Знаете, я занялся, как вы советовали, своей личной страницей…

— Очень правильно.

— … И заметил, что мне ужасно не хватает хороших отзывов. Знаете, это ведь очень важно для современного человека. А я хотел бы быть достоин такой женщины как вы. Тем более, что теперь меня, наверняка будут оценивать многие…

Она оказалась сговорчивой. Наверное, представила себе, как все ее бывшие мужчины смотрят на ее новое счастье и рвут волосы на голове, осознавая потерянные возможности. Она сфотографировала нас вместе, за столиком, и быстро что-то надиктовала.

— Я понимаю… — милостиво заметила она. — Поблагодарите меня при следующей встрече… надеюсь.

Я проверил. Все отлично. На моей странице появился теперь ее комментарий и отчет о проведенном вместе обеде. В дополнительных качествах для меня она указала: «общительный», «милый», «разносторонний», и добавила «завидуйте мне» с тремя восклицательными знаками.

А потом я удрал от нее в мужскую комнату. Уединившись в кабинке, я быстро написал своей предыдущей девушке, что она может подать апелляцию на жалобу и присовокупил к письму ссылку на отзыв Элеоноры. Все, никто теперь не обвинит меня в замкнутости и невежливости. Есть доказательства того, что я милый. Прости, коллега! Но следующей встречи у нас точно не будет.

Звякнув медовым колокольчиком, от Элеоноры пришел запрос на интимные отношения, уже сразу второго уровня! Вот это она берет быка за рога! То есть, меня пытается схватить… Я почувствовал себя полной скотиной, но только на секунду. Потом я быстро ткнул на отказ и в причинах выбрал «несовпадение личных интересов». Думаю, это не так обидно.

На всякий случай, из туалета я выбрался, убедившись, что ее рядом нет, и проник на свое рабочее место незаметно. Невидимый купол шумоподавления надо мной создавал хоть какую-то иллюзию защиты. Когда Элеонора продефилировала на свое место, я сделал вид, что погружен в работу с головой. И надолго. «Не беспокоить» крупными буквами!

5.4

Я чувствовал себя настоящим, стопроцентным мерзавцем. Успокаивало меня только то, что я не сильно выбивался из Элеонориной статистики общения с мужчинами, и просто сократил путь до эпитетов «козел» и «ублюдок», сэкономив нам время.

В любом случае, я был рад, что отделался от наших с ней не начавшихся отношений, которые угнетали меня уже заранее. Дальше я мог с чистой совестью заняться работой.

К концу этого дня я знал уже, кажется, все о домовом строение номер 7894, о его жителях, и о том, какие службы могли бы разослать эти несчастные письма. Тут, как мне казалось, и было скрыто решение проблемы. Однако вскоре я убедился, что все не так просто. Доступ к общедомовой системе рассылки писем кроме домоуправления имели всего две организации — мы, гармонизаторы, и полиция. К сожалению, отследить историю этих сообщений не удалось — через полчаса после нарушения какая-то неведомая программа стерла и сами послания, и, заодно, под корень уничтожила все данные за последние три месяца.

В любом случае, Полицию и Центр Гармонизации я исключил из подозреваемых.

Меня поражала бессмысленность сложных и явно хорошо продуманных действий, их очевидная бесполезность, но одновременно и продуманность. Обычные наши дела касались нарушений спонтанных: толкнул кого-то в метро… возможно, случайно. Спросил у коллеги на работе настоящее имя… забылся или неправильно оценил степень дружественности. Обругал свой собственный холодильник… обоснованно, кстати, обругал, но это не важно — все подобные действия люди производили не задумываясь, в сердцах, спонтанно. Они часто потом их объяснить-то не могли, и уж точно не планировали.

А вот наш нарушитель был совсем иного рода, и меня пугала явная осознанность его действий. Пугала тем больше, чем четче я осознавал, что не могу понять его мотивов. Как будто передо мной кто-то вдруг построил достаточно сложную конструкцию, но забыл объяснить, к чему он тратил столько сил. А ведь там внутри, я чувствовал, скрыт механизм, и он в любой момент может заработать.

Итак, пока подозрения вызывало домоуправление, из которого письма и были разосланы. Управлял многоквартирным комплексом один-единственный человек. По старинке его называли домоуправом. Выходило, что в этом деле он — главный подозреваемый. По данным техники слежения, в момент рассылки он находился в этом же пострадавшем доме, но не в кабинете, а в собственной квартире. Потому что он был одновременно и жильцом.

Конечно, он мог подготовить текст и дать системе отложенное задание послать сообщения по всему дому? А потом еще запустил программу-уничтожитель данных? Возможно, что начальник домоуправления — опытный цифровой взломщик, но скрывает это?

Я не мог отделаться от мысли, будто что-то упускаю. Оставалось в этом безумном деле нечто, беспокоящее меня. Как будто один кусочек мозаики не вставал на место, потому что развернут не тем углом. Искусственный интеллект вычленил бы его простым анализом. Я же, со своим простым человеческим разумом, мог только чувствовать некую неправильность и мучительно пытаться ее нащупать.

Я пересматривал материалы дела раз за разом. Вот данные о сообщении, вот отчет от магазина, из которого пришли закупки. Вот объяснение Управляющего Домашним Хозяйством строения номер 7894. Полный немолодой человек рассказывает в камеру, что ничего не знал о происшествии и не рассылал сообщений.

Вот фотографии людей, беседующих друг с другом так запросто, как будто они давно знакомы. Пожалуй, меня беспокоил именно этот факт. Их спонтанный разговор выглядел нелогично.

Я поднялся из-за стола и запросил у автоматической системы выдачи пропусков разрешение покинуть работу раньше на сорок три минуты. Элеонора и Урбан только что уехали домой в соответствии со своим расписанием. Шизик задерживался дольше других — он ведь жил в