Но люди не обращали на них никакого внимания. Не поворачивая головы, Загбой упрямо шёл вперёд. Может быть, только Асылзак, с его легковосприимчивой душой, вспоминая слова следопыта, со страхом косился на верных слуг хозяина гор.

И случилось то, чего ожидал увидеть эвенк. Когда они наконец-то вышли из-за кедровой колки, перед ними предстало грязное поле трапезы диких животных: многочисленные дыры под снег, растерзанные внутренности, остатки плоти и кости, валявшиеся повсюду. Всё место обильно загажено птичьим и звериным помётом. Это наводило на мысль, что пир длится не один день.

Много лет назад, в далёком прошлом, на берегах Харюзовой речки Загбой видел своё погибшее племя, когда голодное, одичавшее собачье стадо доедало трупы своих мёртвых хозяев. Берег реки был усыпан человеческими костями, а над тайгой витал смрад от разложившейся плоти. Так же, как и сейчас, в ожидании своей минуты над погибшим стойбищем у холодных чумов на лиственницах сидели квёлые вороны.

Но сейчас картина пира была сокрыта под двухметровым слоем снега. Здесь не было клиновидных чумов, разбросанных вещей, брошенных в беспорядке нарт, лодок, посуды, орудий труда, охоты и прочей хозяйственной утвари.

Для Загбоя представшая картина не казалась шокирующей, как Асылзаку. Он молча посмотрел вокруг, неторопливо достал трубочку, забил её табаком, закурил и присел на корточки. А юноша был охвачен мелкой дрожью. Ему чудилось, что он видит логово самого Эскери. Ещё мгновения — и к ним на поляну выскочит какой-нибудь ужасный зверь и так же, как и этих животных, растерзает его и Загбоя. Асылзак видел потаржнину, понимал, что здесь произошло что-то страшное, но не представлял себе, что здесь кроме животных могут быть трупы людей.

А Загбой уже знал. Он видел, что именно здесь, на берегу этого озера, погибла потерянная экспедиция. Он не сомневался в этом ни на кроху соли. Вопрос был в другом: как и почему погибли люди? Может, их постигла та же участь, что его племя? Какая-то страшная чума, оспа или горная болезнь захватили экспедицию в этих горах. Или страшный голод, холод, свирепый ураган внезапно ночью обрушились на спящих и в один миг лишили жизни всех, кто находился на этом месте. А может, у охотника похолодела душа, он вспомнил старую кыргызскую легенду — здесь, в этом озере, и правда живёт дракон, охраняет золото Кучума и убивает всё живое, кто только придёт сюда? Ведь живёт же в озёрах Тума-нихи Большая рыба! Многие её видели, но никто не может дать ей определяющего названия, так как она не похожа ни на одно водное существо. И здесь… Живёт дракон, по ночам выходит из воды и убивает всех, кто осмелится нарушить его покой…

От этого у Загбоя едва не остановилось сердце. А вдруг дракон сейчас выйдет из-подо льда и убьёт их? И вот уже в отважном сердце поселился страх. Страхи, как знойные вороны, закружились в голове. И рад бы не верить, но как дать объяснение произошедшему?

Может, был бы один, развернулся, убежал подальше. Но чувство стыда перед юношей останавливает охотника. Нет, он не может бежать. Надо узнать, почему погибли люди. Ещё есть время — Загбой посмотрел на голец, у Кучума закумарилась каменная вершинка, будет метель, завтра уже сюда не подняться.

Он выбил трубочку, бережно положил её во внутренний карман и поднялся на ноги. Ещё раз осмотревшись, подошёл к одной из выкопанных в снегу нор и пальмой стал расширять проход к земле. Асылзак понял его намерение, не говоря ни слова, встал рядом, стал ему помогать. В быстром темпе они проработали около двадцати минут. Загбой откалывал снег, а юноша таяком выбрасывал наверх смёрзшиеся куски зимнего покрывала.

Довольно скоро они добились желаемого результата. Наконец-то металлическое жало пальмы ткнулось в податливую мякоть. Ещё несколько усилий — и оголился бурый лохматый бок животного.

— Сохатый? — осторожно спросил Асылзак.

Загбой отрицательно покачал головой, очистил рукой снег с задней ноги и показал на копыто:

— Лошадь.

— Кони?! — удивлению юноши не было предела. — Откуда здесь, в гольцах, кони?

Загбой шумно выдохнул воздух, ещё раз с силой ударил пальмой по боку погибшего животного. Облезлый бок отозвался бубном шамана, внутренности лошади были полностью выедены хищниками и мышами.

— Здесь не только кони. Тут есе лючи… — тихо добавил он и вылез наверх.

Где-то в стороне послышался загадочный шум. Охотники вскинули ружья, приготовились стрелять. Из соседней дыры показалась засаленная морда Чабоя. Кобель уже успел попробовать мяса и теперь тоже пытался выяснить источник переполоха.

Первыми обнаружили себя слуги Эскери — вороны. Недовольные появлением конкурентов, они резко, отрывисто заклокотали и, сложив свои могучие, сильные крылья, пикировали с высоты к самой земле. А в перелесках слышались истошные вопли кедровок, треск ронжи, какое-то хрюканье, кошачий визг, вопли с подвыванием и угрожающий рык. Всё эти звуки приближалось к потаржнине со стороны Часки с некоторой скоростью. Но так как движение ещё оставалось невидимым, это дало охотникам время для того, чтобы спрятаться за стволами приземистых кедров. Асылзак бросился влево и теперь, переводя дух, старался успокоить нервную дрожь в руках. Юноша думал, что к ним приближается не кто иной, как сам хозяин гор Харги или Эскери.

Загбой думал иначе. Опытный следопыт успел привязать Чабоя на поводок, крадучись спрятался с кобелём за стлаником и теперь, сняв с головы шапку, старался различить гвалт приближающихся голосов. Через какое-то время он довольно покачал головой, указал рукой в сторону шума и показал Асылзаку на ружьё: «Взводи курок!»

Юноша покорно вскинул свою малокалиберную винтовку на сучок, проверил пистон и осторожно, без щелчка взвёл ударник. Загбой сильно придавил Чабоя к земле — лежать! Тот послушно затих. А эвенк, закинув за спину засаленные косы, уже направлял шестигранный ствол своего карабина на кедровую колку.

Ещё минута — и на поляну в окружении охристых мячиков выкатился лохматый ком. Вокруг неподалёку замелькали жёлтые, бурые, пёстрые снежинки, плавной лентой поплыли листья рябины, рябые сучки ольхи. Откуда-то из-за вершин кедров со страшной скоростью выныривали и тут же взмывали к небесам вороны.

Загбой пригляделся, рассмотрел в общей куче знакомые лица, скупо улыбнулся себе в бородёнку. Разобрал, что прямо к ним катится росомаха. С двух сторон её атакуют два аскыра. Их запугивают черные вороны. Ну а уж остальная лесная братия — синички, поползни, ронжи, кедровки — просто сопровождают неугомонным эскортом своих врагов. Во всём этом хаосе есть и закономерность. Увидев росомаху, соболя посчитали её за главного конкурента на потаржнину, которую, без всякого сомнения, они считали своей собственностью. Они начали её атаковать, пугать, гнать прочь. С резкими выпадами, склочным урчанием и всевозможными поскоками коты бросались на маленького медвежонка. Эти нападки очень походили на азартную охоту на медведя с собаками. Однако их агрессивные действия не имели успеха. Росомаха продолжала бежать вперёд, к пище, которой она кормилась уже много дней. Вполне возможно, что такие сцены происходили ежедневно.