– Я знал, что мне говорят не всё. Теперь над ограблением работают три красотки-катои. Операция катится к черту.

Катои нравятся не всем. Кто-то боится их, кто-то презирает.

Тодд, если засекал катои в своем баре, гнал взашей. Те, которые не шифруются, мешают бизнесу – вызывают у натуралов непроизвольное желание одним ловким движением выхватить счет из коробки с чеками и бумажник Тодда из его заднего кармана. Все дело в укоренившейся подозрительности: мужчина, который обменял своего дружка и причиндалы на вагину, накачался гормонами и вставил силиконовые имплантаты, для одних – воплощение мечты, для других – кошмар. Страх перед кастрацией пронизывает все кабаки и пивнушки.

– А что с моей долей? Мы ведь партнеры, так?

Алиса отодвинулась от руля и прильнула губами ко лбу Тодда. Поцелуй продлился буквально секунду, потом она вернулась к обычной водительской позе.

– Мало на твою долю выпало вчера ночью? По-моему, к добавке ты не готов.

Тодд хотел услышать совсем не это. Остаток пути проехали в тишине. Тодд пытался представить, как будет готовить ограбление с тремя катои.

Почему американцы подают пиво холодным?

Чтобы не спутать его с мочой.

Дэвид Мултон

Воскресенье, за три дня до высадки десанта.

Полуживой от усталости, Дювел открыл ворота виллы. Не успев войти, он почувствовал: что-то не так, вернее, не совсем так. На полпути к дому показалась сала. Перед ней Ким Ханг исполняла танец, судя по белым шелковым туфелькам и ярко-красной помаде, из китайской оперы. Дювел прежде не видел ее ни в танцевальном костюме, ни танцующей в саду. Он помахал рукой, и Ким Ханг захихикала.

– А-Порн в доме! – прокричала она и поклонилась.

– Мае Лек, я пришел! – объявил Дювел, переступив порог дома.

– Я на кухне, – крикнула в ответ Уайпорн.

– Что это Ким Ханг делает в саду? – поинтересовался Дювел, заглянув на кухню.

– Танцует.

– Я заметил. Но ведь в саду она обычно не танцует. Сегодня какой-то китайский праздник?

– Пожалуй, да, праздник. Видишь ли, дух сада нашептал, что сегодня случится нечто важное. И важное случилось.

– Что сказал дух?

Не успела Уайпорн ответить, как Дювел открыл холодильник. Полочки убрали, весь объем занимал большой металлический бочонок с красным краником. Дювел вытащил бочонок из холодильника и поставил у раковины.

– Мае Лек, что это?

– Дар духов сада.

– Разумеется, вы с Ким Ханг пить ничего не стали.

– У Ким Ханг холодильник полон.

– Ясно, и ты предложила ей помочь. Сохранить бочонок невредимым. Я верно излагаю?

– Совершенно верно, сынок.

Дювел перехватил взгляд Уайпорн и понял, что она выжидает, когда он поставит стакан под красный краник и наполнит. Стакан Дювел осушил одним залпом, и у нее чуть глаза на лоб не вылезли.

– За духов сада! – провозгласил он.

– Не пей больше, не то А-Ким Ханг разозлится. Духи захотят отомстить. Это их пиво, сынок.

– Мама, тебе прекрасно известно, что никаких духов нет. Если тебе что-то нужно, пожалуйста, скажи мне.

Уайпорн задумалась, протирая холодильник старой рубашкой Дювела.

– Хочу завести домашнего питомца.

Дювел вздохнул, наливая себе второй стакан пива.

– Кошку или собаку?

– Я хочу Мораг. Доктора Любовь.

Дювел сидел за кухонным столом и смотрел на бочонок. Следовало отметить, вкуснее пива он отродясь не пил. Как ни странно, вспомнился отец, и Дювел вскинул брови.

– А Мораг хочет быть твоим питомцем?

– Куплю ее, и она станет моей.

Дювел считал, что Уайпорн прожила в Таиланде достаточно, чтобы культура американских шопинг-моллов начала выветриваться. Он даже не предполагал, что годы могут пролететь без следа.

– Почему не собаку? Собаки – отличные питомцы.

Уайпорн покачала головой.

– Мораг. В переводе с тайского Доктор Любовь.

– Значит, все-таки Доктор Любовь? Расскажи о ней. Она как-то связана с духом сада?

– Мораг не дух. А Ким Ханг позволила держать Мораг на вилле. Кошек и собак она ненавидит.

Дювел закатил глаза.

– Ладно, для начала расскажи мне, где ты познакомилась с Доктором Любовь?

– В баре.

– Ты познакомилась в баре с Доктором Любовь и решила сделать ее своим питомцем. Ей здесь тесно не будет?

В Таиланде возможно практически все. Девушки из баров порой приводят клиентов домой и приручают до состояния питомца. У Уайпорн в силу преклонного возраста шансов приручить Мораг куда меньше.

– У Мораг чудесная клетка. Повесим ее в гостиной рядом с моим любимым креслом.

– Мама, ты лекарства пила?

– Угу, – кивнула Уайпорн. – Мораг очень чистоплотна. Газету в клетке буду менять каждый день. Ест она немного. Думаю, ты полюбишь Мораг так же, как я. Только у нее проблемы со здоровьем. Она сознание теряет.

Дювел знал немало «Докторов Любовь», которые после суток в баре запросто теряют сознание.

– Давай подумаем. Разве Доктору Любовь не лучше с ее семьей? Разумеется, она может навещать тебя. Была же у тебя в Америке золотая рыбка? Давай купим тебе аквариум и наполним его рыбками. Золотые рыбки – чудесные питомцы.

Обитатели домов престарелых обожают смотреть на рыбок в аквариуме. Они часами за ними наблюдают.

– Рыбки ничего не помнят и не говорят. А Доктор Любовь помнит все и говорит.

Уайпорн вручила ему листок с координатами Тои. Имя было написано по-тайски. Дювел вгляделся в листочек.

– Я позвонила Тои. В залог нашей дружбы она обещала продать Доктора Любовь со скидкой. Я ждала твоего возвращения. Поехали, заберем ее.

– Ясненько… Поэтому Ким Ханг танцевала в саду? – спросил Дювел.

Уайпорн кивнула, поглядывая то на бочонок, то на стакан в надежде сделать еще глоточек незаметно для Дювела.

– Она согласна, что Доктор Любовь должна жить с нами. Получается, двое против одного.

Голова Дювела свесилась набок, глаза закрылись. Он задремал. Уайпорн для верности дождалась его храпа и снова наполнила свой стакан. Она выглянула в окно: Ким Ханг носилась вокруг сала. Такого хорошего воскресенья подруги не помнили.

По указанию Пива Алиса направлялась в небольшую фирму автопроката, расположенную у пыльной дороги недалеко от Районга. Как уверял Пиво, местный администратор ни одного вопроса не задаст. Алиса ехала уже сорок пять минут. Тодд сидел на пассажирском сиденье, глотал болеутоляющие и смотрел в окно. Машина неслась мимо рисовых полей, фабрик, магазинов и лотков под тростниковыми крышами или большими зонтами, под которыми торговцы прятались от солнца. Пейзаж казался расплывчатым пятном: в его состоянии никаких подробностей не заметишь. Тодд оглянулся: на заднем сиденье устроились три катои – Поп, Минт и Гифт. Нет, ему не пригрезилось – троица впрямь сидела сзади и развлекалась, как могла.