Она крепко прижала к себе теплое детское тельце, и ей вдруг стало легче на душе. Может быть, в окружении людей неловкость в ее отношениях с отцом исчезнет? Во всяком случае, она на это очень надеялась.

В доме Джолин царила предпраздничная неразбериха, но Верити это нравилось. Она уже и не помнила, когда принимала участие в подобных приготовлениях. Отец, казалось, был немного ошеломлен: вокруг бегали дети, взрослые громко переговаривались, а из кухни в гостиную тянулись вкусные запахи. Верити поглядывала то на отца, то на Лео и думала о том, что в ее жизни, возможно, возникнут самые неожиданные изменения.

Мать Лео, как всегда, опаздывала. Наконец раздался звонок в дверь, и Тим поспешил в прихожую, но вернулся в гостиную не только с Амелией Монтгомери — вместе с ней вошла молодая женщина.

— Всем привет. — Амелия широко улыбалась. — Лео, посмотри, кого я встретила на этой неделе. Марджори сказала, что ей некуда пойти сегодня, вот я и пригласила ее. Думаю, вам обоим следует возобновить знакомство.

Джолин наклонилась к Верити — они сидели рядом на диване — и сквозь зубы прошептала:

— Марджори и Лео вместе учились в школе. Она биржевой маклер.

Женщина, которую привела Амелия Монтгомери, выглядела изящной. Красиво уложенные короткие черные волосы и большие зеленые глаза, движения напоминают походку модели — Верити сразу это поняла, потому что ее обучили такой походке, когда она снималась в рекламе.

— Вы ведь все помните Марджори Канфилд? — спросила Амелия.

Взгляд Марджори тут же остановился на Лео, словно в комнате никого больше не было. Верити охватила паника. Неужели у них был роман? А если так, то Лео может до сих пор испытывать к этой женщине теплые чувства.

Лео встал и с улыбкой подошел к Марджори.

— Рад снова тебя увидеть. Я не знал, что ты вернулась в Эйвон-Лейк.

— Я вернулась месяц назад и купила магазин кожаных изделий на Буллхорн-роуд.

— Устала от жизни в большом городе? — поинтересовался Лео.

— Нет. Но, учитывая обстановку на финансовом рынке, решила заняться более легким бизнесом… таким, как продажа кожгалантерии в Эйвон-Лейке.

Амелия засмеялась и посмотрела на Верити.

— Верити Самптер, познакомьтесь с Марджори. Марджори, Верити служит няней у Лео. — Она перевела взгляд на Грегори Самптера. — Джолин, а кто этот джентльмен? Я его не знаю.

За обедом Лео сидел рядом с Верити, и они касались друг друга коленями, локтями и руками, когда оба одновременно тянулись к солонке.

Марджори сидела по другую сторону от Лео, и до Верити доносились только обрывки их разговора, поскольку ее внимание в основном было приковано к Хедер. Ей не нравилось то, как бывшая маклерша смотрит на Лео. Да она готова съесть его вместе с ветчиной!

Когда Джолин подала приготовленные Верити пирожные, все заохали и заахали от восторга. Все, кроме Амелии и Марджори, которые отказались от десерта, поскольку берегли фигуру.

— Вот у меня так вкусно, как у Верити, не получается, — призналась Джолин, попробовав шоколадное пирожное.

— Если вам надоест быть няней, вы сможете открыть булочную-кондитерскую, — заметила Амелия.

— Боюсь, что тогда это занятие не доставит мне столько удовольствия, как сейчас, — вежливо ответила Верити, понимая, что мать Лео пытается указать ей на ее место.

— И как долго вы собираетесь работать няней? У вас есть другие планы на будущее?

Верити дала себе слово сохранять спокойствие, но покровительственный тон Амелии ее разозлил.

— Для меня главное, чтобы работа мне нравилась. Занятия с Хедер дают мне намного больше, чем та ученая степень, которую я могу получить.

Амелия повернулась к Марджори и объяснила:

— Верити слушает курс лекций в колледже. Правильно, дорогая?

— Да. Я собираюсь получить степень магистра, а относительно будущего… Пока не знаю. Все зависит от того, как долго я буду нужна Лео.

После ее слов за столом воцарилась тишина. Наконец беседа возобновилась, и Верити успокоилась.

— Сразу после ужина мы все споем рождественские хоралы, а потом я прочту детям рождественскую сказку, — объявил Тим.

— А я не лягу сегодня спать, — пропищал малыш Джо. — Я буду сидеть под елкой и ждать Санта-Клауса.

Тим улыбнулся.

— Чем сидеть и ждать, лучше лечь в постель и прислушиваться, не зазвенели ли колокольчики на его санях. Если он узнает, что ты не лег спать, то может и не прийти.

— А можно мне оставить ему твое шоколадное пирожное? — спросил Джо у Верити. — Оно ему больше понравится, чем булочки.

За столом все заулыбались.

— Конечно, оставь ему пирожное. И не забудь про молоко.

— Я тоже хочу дать Санта-Клаусу пирожное, — заявила Хедер, слезая со стула. Она положила голову на колени Верити и зевнула.

— Думаю, что эта гостья заснет раньше, чем мы доедем до дома, — сказал Лео, глядя на Верити.

Сидя за столом между дамой, которую привела его мать, и Верити, Лео думал о том, что Верити ему просто необходима, и дело тут не только в плотском влечении. Сколько в ней сострадания, понимания и даже зрелости! Не многие женщины обладают этими качествами. Мучившие его раньше сомнения уступили место уверенности в том, что она — часть его жизни и жизни Хедер.

Когда все собрались у пианино, чтобы спеть рождественские песни, Лео вышел в коридор и увидел там мать, которая появилась из туалетной, где поправляла прическу.

— Лео, почему ты дуешься? — с улыбкой осведомилась Амелия. — И к тому же в сочельник.

— Я знаю, что сейчас сочельник. Но я хочу знать, зачем ты пригласила Марджори.

— Да просто так, — с невинным видом ответила мать. — Она собиралась провести праздник в одиночестве. В город приехала недавно и не успела возобновить знакомства, а семьи у нее нет. Мне было жаль оставлять ее одну.

— Полагаю, что у тебя были далеко идущие планы. Ты ведь подумала: а что будет, если мы с Марджори станем встречаться?

— Но вы ведь встречались, когда учились в школе. Вы оба свободны, вот я и подумала, что, возможно, вы снова найдете общий язык. Тебе пора решать, как жить дальше.

Голос Лео прозвучал спокойно, но твердо:

— Я сам знаю, как мне жить. Тебя волнует то, как может сложиться моя дальнейшая жизнь, но тип женщины, которую ты выбрала себе в невестки, не соответствует моему представлению о том, какая у меня должна быть жена, а у Хедер — мать.

Амелия Монтгомери потеряла дар речи, чего с ней раньше не случалось.

Услышав легкие шаги, Лео повернулся и увидел Верити. Она остановилась со словами:

— Ой, простите! Не стану вам мешать.