— Как поступила?

Тяжелый взгляд из-под насупленных бровей, удар ладонью по столешнице.

— Предала, как последняя сволочь, вот как! Когда Алеша утонул, я был в командировке. Кеша остался один на один со своим горем! И некому было его поддержать. Татьяна сразу же сбежала, бросив мужа в трудную минуту. Я бы все отдал, чтобы только быть рядом с Викентием. Мы же как братья. Даже больше, чем братья. Он мне жизнь спас.

Отец снял с шеи платок и указал на едва заметный шрам на горле.

— Я в детстве на забор напоролся, а Кешка мне помог…

— Я знаю про подвиг Викентия Павловича, — смущенно проговорила я. — Про ребят знаю. И про подвал.

— Вот как? И про подвал? — удивился отец. И, широко улыбаясь, осведомился: — Не иначе как Илья просветил?

— Угу, Илья. А что, нельзя было мне рассказывать?

— Да нет, отчего же, знай себе на здоровье! — отец состроил уморительную рожицу. — В общем, ты понимаешь, что Кеша Сирин для меня практически родной человек. Он мне всегда помогал. Организовал похороны, вызвал тебя из Москвы…

— Кстати, зачем?

Жизнь отца фонтанировала событиями. Калейдоскопом сменялись персонажи, которые он с легкостью воплощал перед доверчивой публикой. На литературной сцене современности мелькали искусственные маски, вымышленные имена, придуманные люди, а кукловод оставался один. Мой отец. Но при чем здесь я?

— Ты мне нужна, малыш, — доверительно проговорил папа. — Всеобщее посмешище, никчемный журналист Максик Мерцалов умер. Зато обрели кровь и плоть брат и сестра Греф! Об этой парочке раньше знали только из моих статей и по фотографиям, сработанным в фотошопе. Но хочется же когда-то познать вкус настоящей славы! Поносить костюмы от Бриони, промчаться на роскошном автомобиле по Монте-Карло, выйти на террасу собственной виллы на берегу Атлантического океана. Да и, в конце концов, поморочить головы хорошеньким поклонницам!

Он озорно подмигнул мне и закончил:

— Именно поэтому теперь я Эдуард, а ты — Элла Греф.

От неожиданности я перестала выбирать из вазочки с вареньем вишневые ягоды и воззрилась на отца.

— Я все продумал, — между тем напористо говорил он, вертя в пальцах баранку. — Случайно увидел твой снимок в Интернете, когда смотрел фотографии с похорон Марьяны, и понял, что ты и я очень похожи. — Он кинул взгляд на зеркальную стенку буфета, в которой между хрустальных рюмок и старого сервиза отражались мой каштановый хвост и его бритый наголо затылок. — Мы просто одно лицо! — убеждал меня отец. Я согласно кивнула. — И авантюризм в тебе мой.

Вот уж не знаю, в кого я пошла. Марьяна тоже была женщиной непростой.

— Я наблюдал, как ты, малыш, реагировала на странности вокруг тебя. Другая бы давно сбежала, не оглядываясь. А ты ко всему относилась с долей здорового юмора. Поэтому я пришел к выводу, что у нас все получится! Ты умница, ты сообразительная девочка. Моя девочка.

До чего же приятно слушать его голос! Голос моего отца.

— К тому же, малыш, тебе ничего не придется делать, ты просто будешь давать интервью и купаться в лучах славы. А писать по-прежнему буду я. И никто никогда не узнает, что ты не Элла Греф, а Женя Колесникова. Я уже заказал тебе паспорт, мы прямо сейчас сделаем фотографию, и завтра документ будет готов. Мы объедем с тобой весь мир, малыш! Каюсь, я не был тебе отцом. Но теперь я восполню этот пробел.

Все это выглядело настолько фантастично, что я недоверчиво покачала головой.

— Чушь какая-то! — непроизвольно вырвалось у меня. Какая из меня Элла Греф? Все сразу поймут, что я — это я и вожу людей за нос. — А вдруг мне не понравится чужая жизнь? Если захочу снова стать Женей Колесниковой?

Отец поднялся со стула и принялся расхаживать по кухне. От окна к печи, от печи к мусорному ведру, к столу и снова к окну.

— Это я тоже продумал, — азартно говорил он. — Завтра ты позвонишь в Лесной городок и скажешь, что нашла в комнате покойника деньги в конверте на твое имя и решила посмотреть мир. И отправляешься в путешествие. Когда ты захочешь вернуться, Элла внезапно погибнет в аварии.

Это прозвучало как удар хлыста. Погибну в аварии. Я не хочу погибать в аварии. У меня на жизнь другие планы. Я резко вскинула голову, отрываясь от созерцания чаинок, медленно вальсирующих в чашке с чаем, и папа, стоявший за моей спиной, успокаивающим жестом обнял меня за плечи.

— Да не бойся ты, глупенькая! Это всего лишь прием. В одной из моих книг герой инсценирует свою смерть. — Зычный торопливый голос отца проникал прямо в мозг, и все, что он говорил, выглядело совершенно естественным и логичным. Ясное дело, это прием. Герой инсценирует собственную смерть, что ж тут такого? — Я тщательно изучил тему и пришел к выводу, что это не сложно. Всего-то и нужно собрать около трех литров крови и разлить ее на месте так называемого несчастного случая, чтобы судмедэксперт вынес заключение, что перед нами кровопотеря, несовместимая с жизнью.

Звучит убедительно. Без трех литров крови человек гарантированно не жилец.

— Следовательно, если мы сделаем все правильно, то криминалисты придут к выводу, что Эллы Греф нет в живых, даже если не обнаружат ее труп, — продолжал рассуждать отец, дыша мне в затылок. — Тело может унести течением реки. Трупы погибших в аварии нередко взрываются вместе с машиной. Или мертвое тело вдруг разъест кислота. Да мало ли, какие бывают случайности?

Папа присел на корточки перед моим стулом и посмотрел на меня снизу вверх.

— Малыш, чтобы организовать эту иллюзию, Сирин будет каждый день забирать у тебя немного крови. И через пару недель, если захочешь, сможешь снова стать Женей.

Отец поднялся с корточек, потрепал меня по голове и уселся на свое место. Сделав глоток уже холодного чаю, он весело посмотрел на меня и продолжил:

— Само собой, малыш, если решишь вернуться к прежней жизни, я обеспечу тебе безбедное существование до конца твоих дней. Как тебе вариант?

— Звучит заманчиво, — откликнулась я, все больше и больше проникаясь идеей стать известной писательницей. А что? Чем я не Элла Греф? При папином мастерстве в деле перевоплощения и моем несомненном с ним сходстве у нас все, все получится!

Отец потрепал меня по щеке и улыбнулся:

— Я знал, малыш, что в тебе не ошибся.

* * *

Лиля встретила друга восторженным смехом.

— Макс, я говорила с Маковским по телефону! — захлебываясь от переполнявших ее эмоций, заговорила девушка.

— Лиля, я все знаю, я только что от Сергея Константиновича, — обнял девушку Макс. И озабоченно уточнил: — Неужели ты звонила из квартиры и вдова слышала ваш разговор?

— Нет, Макс, ну что ты, я звонила от Лиды, — успокоила его подруга. — Это потрясающе! Маковский рассказал массу интересного обо мне самой. Заявил, что владеет графологией и может читать по почерку. Сказал, что отец мой — француз из Южной Франции, мать — русская, что я воспитывалась в монастыре в Толедо.