— Ваш сын, мессир Антуан де Ридуэ де Сансе, которого я имел удовольствие встретить во Флориде, просил меня заехать в замок, где он родился, и узнать, как поживает его семья, с тем, чтобы, вернувшись, я рассказал обо всем ему… Теперь я выполнил поручение…

Старый барон мелкими шажками подошел к пастору.

— Вон отсюда! — задыхаясь, глухим голосам крикнул он. — Пока я жив, никогда имя моего сына, нарушившего верность своему богу, своему королю, своей родине, не будет произнесено в моем доме! Вон отсюда, повторяю вам! Гугеноту не место под моей крышей!

— Я ухожу, — очень спокойно проговорил пастор.

— Нет! — Это снова раздался голос Раймона. — Подождите, господин пастор. Вы не можете остаться без крова в такую дождливую ночь. В Монтелу ни один житель не приютит вас, а до ближайшей гугенотской деревни далеко. Прошу вас, переночуйте в моей комнате.

— Оставайтесь, — сказал Жослен своим хриплым голосом. — Вы должны еще рассказать мне об Америках и о море.

У старого барона тряслась борода.

— Арман! — воскликнул он с отчаянием, от которого у Анжелики сжалось сердце. — Вот в кого переселился мятежный дух вашего брата Антуана! В этих мальчиков, которых я так любил! Нет, бог не желает пощадить меня! Право, я слишком зажился на этом свете.

Он пошатнулся. Гийом Люцен подхватил его. Поддерживаемый старым солдатом, барон вышел, повторяя дрожащим голосом:

— Антуан… Антуан…

***

Через несколько дней старый барон умер. От какой болезни — неизвестно. Вернее, он просто постепенно угас. Это произошло как раз тогда, когда все думали, что он оправился от волнений, вызванных посещением пастора.

Но бог все-таки пощадил его. Он не дал ему дожить еще до одного горя — отъезда Жослена…

Однажды утром, вскоре после похорон деда, Анжелика услышала сквозь сон, как кто-то тихонько зовет ее:

— Анжелика! Анжелика!

Открыв глаза, Анжелика с удивлением увидела у своего изголовья Жослена. Она знаком показала, чтобы он не разбудил Мадлон, и вышла за ним в коридор.

— Я уезжаю, — прошептал ей Жослен. — Постарайся, чтобы они это поняли.

— Куда ты уезжаешь?

— Сперва в Ла-Рошель, а оттуда поплыву в Америки. Пастор Рошфор рассказал мне обо всех этих странах: об Антильских островах, о Новой Англии и о колониях — Виргинии, Мериленде, Каролине, о Новом Йоркском герцогстве, о Пенсильвании. В конце концов найду место, где я буду нужен, там и высажусь.

— Здесь ты тоже нужен, — жалобно сказала Анжелика, дрожа от холода в старенькой тонкой ночной кофте.

— Нет, в этом мире для меня нет места. Мне невыносима мысль, что каста, к которой я принадлежу, имеет привилегии, но сама не приносит никакой пользы. Все дворяне, богатые они или бедные, не знают больше, ради чего они живут. Посмотри на отца. Он так нерешителен. Он опустился до унизительного для себя занятия, до разведения мулов, но не осмеливается придать делу размах, чтобы разбогатеть и тем самым занять в обществе положение, подобающее нашему дворянскому роду. И он терпит поражение и тут и там. На него показывают пальцем, потому что он ведет хозяйство, как барышник, а на нас — потому что мы так и остаемся знатными нищими. К счастью, дядя Антуан де Сансе, старший брат отца, указал мне путь. Он стал гугенотом и покинул Европу.

— Но ты хотя бы не отречешься от веры? — с ужасом и мольбой воскликнула Анжелика.

— Нет. Все эти ханжеские штучки меня не интересуют. Я хочу просто жить.

Он быстро поцеловал ее, спустился на несколько ступенек, обернулся и пристально взглянул на свою полураздетую сестру взглядом искушенного мужчины.

— Ты становишься красивой и стройной, Анжелика. Будь осторожна. Тебе тоже надо бы уехать. Иначе в один прекрасный день ты или окажешься в риге на сене с каким-нибудь конюхом, или же станешь собственностью одного из разжиревших соседей-дворянчиков.

И с неожиданной нежностью он добавил:

— Конечно, я порядочный шалопай, но поверь моему опыту, дорогая сестренка, здесь тебя ждет ужасная жизнь. Беги, беги из этого старого замка. А я ухожу в море.

Перепрыгивая через ступеньки, он ринулся вниз по лестнице и исчез.

Смерть деда, отъезд Жослена и его слова: «Тебе тоже надо бы уехать» — глубоко потрясли Анжелику, тем более что она была в том неустойчивом возрасте, когда человек способен на самые сумасбродные поступки.

И вот в самом начале лета Анжелика де Сансе де Монтелу, собрав ватагу босоногих мальчишек и пообещав им вольную жизнь, отправилась в Америки. В их краю долго потом вспоминали об этом, и люди видели в поступке Анжелики лишнее доказательство тому, что она — фея.

По правде говоря, ребятишки даже не одолели Ньельского леса. Лишь с наступлением вечера, когда лучи заходящего солнца багрянцем осветили огромные стволы вековых деревьев, Анжелика вдруг опомнилась. Последние дни она жила, словно в бреду. Мысленно она видела, как добралась до Ла-Рошели, как нанимается юнгой на готовое к отплытию судно, как высаживается на незнакомый берег и местные жители приветливо встречают ее, протягивая ей гроздья винограда. Никола не пришлось долго уговаривать. «Мореходом быть лучше, чем пасти скот. Я давно хотел повидать дальние страны». Нашлись еще другие сорванцы, которым всегда больше нравилось бегать по лесу, чем работать в поле, и они упросили взять их с собой. И Дени, конечно, тоже. Всего набралось семь мальчишек. Анжелика, единственная девочка среди них, была вожаком. Мальчишки настолько верили в нее, что ничуть не беспокоились, когда стали сгущаться сумерки. Они шли по лесу с охапками цветов, с перемазанными ежевикой лицами и считали, что путешествие началось весьма приятно. Они шли с самого утра и только в середине дня сделали привал у небольшого ручейка и подкрепились каштанами и серым хлебом, захваченным из дому.

И вот, когда начало темнеть, Анжелику вдруг охватила дрожь и она с такой ясностью поняла, какую глупость совершила, что у нее даже пересохло во рту.

«В лесу нельзя оставаться на ночь, ведь здесь волки», — подумала она.

— Никола, — сказала она вслух, — тебе не кажется странным, что мы до сих пор не дошли до деревни Нейе?

— Уж не заблудились ли мы? — озабоченно ответил мальчик. — Я ходил туда с отцом, когда он еще был жив… Тогда мы дошли быстрее…

Чья-то липкая ручонка сжала руку Анжелики. Это был самый маленький из путешественников, шестилетний малыш.

— Скоро ночь будет. Мы, наверно, потерялись, — захныкал он.

— Да нет, — успокоила его Анжелика, — деревня совсем недалеко. Надо только еще чуть пройти.

Они снова зашагали молча. Сквозь ветви деревьев было видно, как бледнел закат.

— Даже если мы к ночи не доберемся до деревни, не нужно пугаться, — сказала Анжелика. — Мы залезем на дубы и там поспим. Тогда волки нас не заметят.