…Сейчас все у Светланы хорошо. Преследования прекратились (галоперидол вообще очень мощное средство от любых воздействий космического масштаба), занялась она на досуге паломничеством по святым местам и продажей жутко целебных препаратов на основе меда. Про свои мучения вспоминает с улыбкой.

В мире много неизведанного, и не все неизведанное альтруистически-доброжелательно к нам настроено. Посему, дети мои, остерегайтесь, будучи неподготовленными, соваться в глубины астрального мира в неурочный час, когда силы зла господствуют безраздельно!

Ходит к жене на лечение пациент. В миру его зовут, предположим, Артем. Истинное же имя нам, простым смертным, знать не положено. Впрочем, все по порядку.

Жил-был парень с простой русской фамилией. Годам к двадцати стал он осознавать — что-то в его жизни складывается не так: и друзей-то нет, и с работой ничего интересного, и зарплаты кот наплакал, и сам он из себя ничего примечательного и внушающего уважения не представляет, хотя должен бы — вон какой богатый внутренний мир! Познакомился с девчонкой, женился и… взял ее фамилию. Тоже простую, но татарскую. Блажь? Ан нет, тонкий расчет. К моменту женитьбы Артему стало ясно: всем в городе заправляет татарская мафия, потому позарез нужна соответствующая фамилия. Мол, если она есть, все двери, лазейки, калитки и даже черные ходы открыты, получите, уважаемый, место у общаковой кассы! Насчет обрезания он как-то не задумывался, видимо, его планы так далеко не шли. Но время бежало, а деньги в конвертах никто не нес, нонкоитального респекта не выказывал, занять теплое место у какого-нибудь руля не звал. Что же пошло не так? Мыслительный процесс не прекращался, напоминая мартеновскую печь, старые, пришедшие в негодность идеи плавились и трансформировались, чтобы в итоге кристаллизоваться в нечто совершенно новое.

Ответ на все вопросы пришел неожиданно, поразив Артема своею стройностью и простотой: он, Артем, на самом деле и не человек вовсе! Он — дитя союза Бога и Сатаны. Ни больше, ни меньше. Посему человеческая возня его не интересует. Что ему татарская мафия и родной когда-то автозавод — он сам по себе крут, как десять заповедей! Осталось дождаться, пока родители отвлекутся от проблем вселенского масштаба и обратят взоры на забытого сына. Вот тогда он всем покажет места рачьих зимовок! Лично экскурсантов в преисподнюю наберет и сам сводит; а чего стесняться, там все свои, можно сказать, родные. На завод он, соответственно, ходить перестал: вдруг придет кто из настоящих родителей, а он на работе — неудобно получится. Перестал расписываться в документах и ведомостях; не положено сыну божьему, да и дьявольскому в облом. Пришлось оформлять адско-небесному отпрыску группу инвалидности и лишать дееспособности. Больше всего поразил папа (биологический, не подумайте чего!): как только Артем стал инвалидом, да еще и недееспособным, тот пришел к врачу и серьезно так поинтересовался, кем теперь сын может работать. За сим повисла пауза, поскольку даже буквы в предполагаемом ответе доктора были непечатными, а врожденная интеллигентность не позволяла все это великолепие озвучить. Так с тех пор Артем и завис меж адом и раем, периодически с надменно-неземным выражением лица посещая диспансер — божий ты сын или чертов, а уколы делать надо!

Заведующий амбулаторной службой Виктор Александрович — человек с развитым чувством юмора. Умеет пошутить над коллегами, сохраняя невозмутимое выражение лица, и многие покупаются на его шутки.

Как-то, еще будучи участковым психиатром, сидел он на общедурдомском профсоюзном собрании аккурат позади шефа, Матвея Григорьевича, и вполголоса вещал развесившей уши коллеге из дневного стационара:

— Вот вы говорите, Татьяна Евгеньевна, психотерапевт, принципиально новая методика… А в чем ее принципиальная новизна? А я вам скажу. Они с больными на группу приносят два-три литра вина. Или, если особая дата, то пару-тройку бутылок коньяка. Очень способствует установлению доверительных отношений и раскрытию индивида в коллективе. Правда, пару раз перестарались, на песни похабные перешли, но ведь и метод новый, еще не отработанный. Думаю, за ним большое будущее.

Сидевший впереди Матвей Григорьевич весь обратился в слух, а по окончании собрания с суровым видом направился в сторону психотерапевта, откуда потом несколько минут раздавались голоса: укоризненный хриплый бас заведующего и тоненький возмущенно-оправдывающийся голосок Татьяны Евгеньевны.

Запомнилась и другая шутка. Работал у нас врачом Ефимыч. Очень колоритный доктор, невысокий, плотно сбитый, с карлсоновским брюшком, лысый и удивительно жизнерадостный. Были у него в жизни две страсти: выпивка и женщины. С женщинами, в силу семидесятилетнего возраста, было не все гладко; помнится, на каком-то корпоративе он получил отпор от возмущенной процедурной медсестры, которая заявила ему:

— Ефимыч! Да в твоем возрасте уже только давление может подыматься. Тебе уже на кладбище прогулы ставят, старый черт, а все туда же!

А вот со спиртным было полное взаимопонимание. Однажды после удавшихся выходных Ефимыч топал походкой тяжелобеременного пингвина в свой кабинет. Как раз мимо Виктора Александровича, который рассматривал кофемашину в буфете. Увидев Ефимыча, он оживился, поздоровался и, приобняв его за плечи, доверительно поведал:

— Ты в курсе, чем наш буфет промышляет? Нет? А ты внимательно погляди на их кофейный агрегат. Из двойного носика Маша кофе наливает. А из отдельного краника (тут он указал на носик для кипятка и пара) — самогон, очень, кстати, качественный. Девятнадцать пятьдесят за сто граммов.

Ефимыч честно держался полдня. Пил минералку, давился некрепким чаем. Но разве выдержит горящая душа, когда под боком такая роскошь! Маша сильно удивилась, когда пингвинчик, переваливаясь с боку на бок, притопал к ней и шепотом попросил «стаканчик того, за девятнадцать пятьдесят»…

Пациент, о котором пойдет речь, более десяти лет наблюдается в нашем диспансере у моего приятеля. Шизофрения, вторая группа инвалидности. Активное диспансерное наблюдение, как это предусмотрено для лиц, совершивших либо склонных совершить общественно опасное деяние. Впрочем, ничего подобного Олег себе не позволял, да и вряд ли позволит, но… Судите сами.

Манифест заболевания пришелся на конец восьмидесятых. Олег вдруг решил, что он завидный жених: как же, ему приводили свататься дочь самого Черненко, да вот Леонид Ильич Брежнев не позволил. Прямо так из могилы и заявил: не будет, мол, тебе, Олег, моего партийного благословения. Так и остался парень холостым. После расстройства предполагаемой свадьбы, а также эпизода с вымогательством у него денег (ну, вы помните те лихие годы, когда каждый третий вдруг возомнил себя крутым до неимоверности) пациент уехал в деревню и занялся пчеловодством. Вопреки ожиданиям, свежий воздух и пчелы не принесли покоя мятущейся душе, и вскоре заступивший на пост президента Борис Николаевич Ельцин получил пухлый конверт из одного поволжского села от пчеловода Олега. В письме Олег предупреждал президента о том, что силы зла во главе с Леонидом Якубовичем готовят насильственный захват власти и что он, Борис Николаевич, падет жертвой американского самолета-шпиона, с которого и будет произведено коварное покушение. Далее на листе формата А-4 шел подробный список лиц, которые также падут жертвами заговорщиков. К силам зла был причислен и Чубайс, обозначенный как снайпер из ДЗОТа, где окопался в качестве подтанцовки на случай, если самолет-шпион промажет.