Хотя поездка Билла с небольшой командой считалась «частной миссией», они перед отъездом были тщательно проинструктированы. Несколько пикантным, но важным моментом в ходе их подготовки являлся совет не улыбаться (и не хмуриться), когда они будут одариваться обязательными в таких случаях официальными фотографиями Ким Чен Ира.

В начале августа Билл отбыл со своей миссией. Пробыв в Северной Корее двадцать часов и встретившись непосредственно с Ким Чен Иром, он смог добиться немедленного освобождения журналистов. Они вместе с Биллом вернулись домой в Калифорнию, где их встретили семьи, друзья и телекамеры. Официальные кадры, опубликованные северокорейским режимом, были достаточно ходульными, ни один из американцев на них не улыбался. Впоследствии Билл шутил, что он чувствовал себя так, словно пробовался на роль Джеймса Бонда. Тем не менее он считал, что его успех являлся доказательством: даже от этого изолированного режима можно добиться позитивной реакции, по крайней мере в некоторых вопросах, если найти правильное сочетание стимулов.

К сожалению, впереди нас ожидали более серьезные проблемы. Однажды в марте 2010 года поздним вечером патрульный корабль ВМС Южной Кореи «Чхонан» находился вблизи северокорейских территориальных вод. Это был холодный вечер, и большинство из 104 южнокорейских моряков либо отдыхали, либо ужинали, либо тренировались. Внезапно в корпус корабля попала торпеда, выпущенная из неизвестного источника. Взрыв разорвал корабль на части, и тот затонул в Желтом море. Сорок шесть моряков погибли. В мае следственная комиссия ООН пришла к выводу, что ответственность за неспровоцированную атаку на корабль «Чхонан», скорее всего, лежит на сверхмалой подводной лодке ВМС Северной Кореи. В то время как Совет Безопасности ООН единогласно осудил это нападение, Китай заблокировал резолюцию, в которой непосредственно упоминалась Северная Корея и содержался призыв к соответствующим ответным действиям. В данном случае в полной мере проявились противоречивые действия Китая. С одной стороны, Пекин утверждал, что превыше всего ценит стабильность в регионе, с другой стороны, он молчаливо попустительствовал неприкрытой агрессии, которая являлась очевидно дестабилизирующим фактором.

В июле 2010 года я с Бобом Гейтсом вернулась в Южную Корею, чтобы встретиться с нашими коллегами и продемонстрировать Пхеньяну, что Соединенные Штаты продолжают твердо отстаивать интересы своих союзников. Мы поехали в Пханмунчжом, в демилитаризованную зону, которая с 1953 года разделяет Северную и Южную Корею. Демилитаризованная зона имеет в ширину четыре километра и тянется вдоль всего Корейского полуострова по 38-й параллели. Это заминированная и самая укрепленная в мире граница, она является одной из самых опасных. Под небом, не предвещавшим ничего хорошего, мы поднялись на замаскированный пункт наблюдения, расположенный ниже сторожевой башни и флагштока с флагами Соединенных Штатов, Организации Объединенных Наций и Республики Корея. Когда мы стояли за мешками с песком и смотрели в бинокль на территорию Северной Кореи, прошел небольшой дождь.

Пока я осматривала демилитаризованную зону, мне в голову пришла мысль: просто удивительно, как это узкая полоска земли разделяет два совершенно разных мира. Южная Корея выступала ярким примером прогресса, эта страна успешно перешла от нищеты и диктатуры к процветанию и демократии. Ее руководители заботились о благополучии своих граждан, ее молодые люди вырастали в атмосфере свободы и широких возможностей, не говоря уже о самых быстрых в мире темпах технологичного развития страны. И всего в четырех километрах отсюда лежала Северная Корея, земля страха и голода. Контраст был весьма удручающим, если не сказать более того: трагичным.

Мы с Бобом посетили находившийся поблизости штаб сил ООН, где нам и нашим южнокорейским партнерам была представлена информация по военным вопросам. Мы также побывали в здании, которое расположено прямо на границе, половина — на территории Северной Кореи и половина — на территории Южной. Оно предназначено для организации переговоров между двумя сторонами. Там даже есть длинный стол переговоров, который находится точно на демаркационной линии. Когда мы там прохаживались, северокорейский солдат стоял всего в нескольких дюймах от нас, глядя на нас через окно с каменным выражением лица. Может быть, ему было просто любопытно. Но если его целью было запугать нас, то ему это не удалось. Я продолжала слушать нашего сопровождающего, а Боб весело улыбнулся. Фотограф запечатлел этот необычный момент, снимок был опубликован на первой полосе «Нью-Йорк таймс».

Во время наших встреч с представителями Южной Кореи мы с Бобом обсудили шаги, которые мы могли бы предпринять, чтобы оказать давление на Северную Корею и препятствовать ее дальнейшим провокационным действиям. Мы договорились организовать наглядную демонстрацию силы, чтобы успокоить наших друзей и ясно дать понять, что Соединенные Штаты намерены защищать региональную безопасность. Мы объявили о новых санкциях и о том, что авианосец «Джордж Вашингтон» направится к берегам Кореи и проведет совместные с ВМС Южной Кореи учения. В целом в четырехдневном учении должны были принять участие восемнадцать кораблей, около двухсот самолетов и около восьми тысяч американских и южнокорейских военнослужащих. И в Пхеньяне, и в Пекине выразили негодование в связи с предстоявшими военно-морскими учениями, что означало, что наш намек был понят.

В тот вечер президент Южной Кореи Ли Мён Бак устроил ужин для нас с Бобом в Голубом доме, своей официальной резиденции. Он поблагодарил нас за то, что мы в трудную минуту поддержали Южную Корею, и, как он это часто делал, сравнил свою собственную судьбу с историей своей страны. У него было трудное детство, и Южная Корея тоже когда-то была беднее, чем Северная Корея, но с помощью Соединенных Штатов и международного сообщества ей удалось добиться успехов в развитии экономики. И это было напоминанием о наследии ведущей роли США в Азии.

* * *

Другим направлением нашей деятельности в рамках резкой смены стратегии было более активное вовлечение Индии в политическую жизнь Азиатско-Тихоокеанского региона. Мы исходили из того, что, если еще одно крупное демократическое государство будет играть в регионе активную политическую роль, это послужит стимулом для других стран ориентироваться на принципы политической и экономической открытости, а не следовать примеру Китая как авторитарной страны государственного капитализма.

У меня остались приятные воспоминания о моей первой поездке в Индию в 1995 году вместе с Челси. Мы посетили один из приютов для сирот, относившийся к миссии матери Терезы, скромной католической монахини, чьи милосердие и святость превратили ее во всемирную знаменитость. Приют был полон новорожденных девочек, которых бросили на улице или оставили у двери приюта, чтобы монахини нашли их. Так как они не были мальчиками, семьи не были заинтересованы в них. Наш визит побудил местные власти заасфальтировать грунтовую дорогу, ведущую в приют, что было воспринято монахинями как небольшое чудо. Когда мать Тереза в 1997 году умерла, я возглавляла американскую делегацию на ее похоронах в Калькутте. Мы воздали дань уважения ее замечательному гуманистическому подвигу. Ее в открытом гробу пронесли по многолюдным улицам, и президенты, премьер-министры, религиозные лидеры разных конфессий возлагали венки из белых цветов на погребальный катафалк. Позже ее преемница пригласила меня на неофициальную встречу в штаб-квартире ее монашеской конгрегации «Сестры — миссионерки любви». В простом белоснежном зале, освещенном только рядами мерцавших церковных свеч, монахини, тихо молясь, стояли вокруг закрытого гроба, принесенного сюда для последнего упокоения. К моему удивлению, они попросили меня сотворить свою молитву. Я поколебалась, затем склонила голову и поблагодарила Бога за предоставленную мне возможность узнать эту хрупкую, сильную, святую женщину, когда она была еще жива.