— А кто велел сжечь передник?

— О, не знаю… Я был потрясен. Джон, мой друг, мой брат… Какой ужас! Кто же посыпал передник цианидом?

— Если б мы знали…

Журналист пошел налить себе виски и скоро вернулся со стаканом в руке.

— Господа, я сделаю все от меня зависящее, чтобы убийца был наказан! Только скажите, что делать?

— Говорить правду, — ответил сэр Малькольм. — За последнее время мы понаслушались столько лжи! Ваши братья-масоны так и норовили обвести нас вокруг пальца.

— Они это, наверно, от страха. Их можно понять…

— Скотланд-Ярд все прекрасно понимает, — торжественно изрек старший инспектор, — только никому не позволено держать нас за идиотов. Как говорит госпожа Форбс, моя супруга, во лжи правды больше, чем в самой правде.

— Надо же как интересно! — заметил сэр Малькольм. — Скажите, однако, господин Шоу, чем конкретно занимается мэтр Куперсмит?

— Он адвокат, занимается торговыми сделками.

— Какими именно?

— По-моему, что-то связанное с Дальним Востоком.

— И он туда же! — воскликнул старший инспектор. — У вас в ложе все ну просто спецы по Азии!

— Но это же логично, не правда ли? Ведь мы все связаны едиными узами…

— О, я и сам обожаю Азию, — признался сэр Малькольм. — И в молодости исколесил ее вдоль и поперек. Ну да ладно. Так о чем, бишь, новый ваш роман?

— Если честно, и сам не знаю. Не пишется чего-то! А издатель наседает. Он выдал мне аванс, понимаете?..

— Пожалуй, при новом патроне «Ливингстон-Банка» вам скоро придется расплачиваться по счетам…

— А кто он такой?

— Ваш брат Бронсон.

— Да уж, с ним шутки плохи. Придется просить Досточтимого Дина, чтоб замолвил за меня словечко.

— Желаю удачи! — сказал сэр Малькольм. — Да, кстати, господин Шоу, насколько мне известно, ваш личный врач — доктор Келли?

— Ну да.

— Странный тип…

— Ему в жизни пришлось несладко.

— Значит, — осторожно заметил сэр Малькольм, — на него вполне можно положиться?

Шоу удивился.

— Что вы имеете в виду?

— Уважаемый сэр, в таком деле, как наше, надо иметь обо всем как можно более полное представление. А это нелегко, когда тебе лгут на каждом шагу или пытаются утаить детали, которые могут оказаться очень важными. Вот вы, например…

— А я-то что утаиваю?

— Вы только что сказали, что впервые встретились с Элизабет Ливингстон на том злополучном масонском собрании…

— Так и есть.

— А нам сдается…

— Ах, ну да, теперь понятно! Это старый трепач Келли вам все разболтал! Как же я раньше-то не догадался, вы же процеживаете всех точно через сито! Ну хорошо! Я неравнодушен к Элизабет… Как вам сказать?..

— Вы ее любите, — подсказал сэр Малькольм.

— И только. Я имею в виду — не больше. Она ничего не знает. Однажды, год назад, я случайно повстречался с ней на коктейле для журналистов. Она на меня даже не обратила внимания. Вы, верно, думаете, я веду себя как мальчишка. Но, если честно, сам я никогда не осмелюсь с ней заговорить, понимаете?.. К тому же она любит другого, а я для нее никто — пустое место. В тот вечер в ложе она тоже на меня ни разу не взглянула.

— Кого же она, по-вашему, любит?

— Кого-нибудь вроде Энтони Хиклса или Майкла Вогэма. Или вроде того невидимки…

— Кертни?

— Да, вот именно… Хотя бы и его. Я же ничего о ней не знаю… Она такая женщина! Такая желанная… И такая недоступная! А Джону почему-то дома не сиделось…

— Мы понимаем, — сказал благородный сыщик, — и просим извинить нас за любопытство.

Спустя несколько мгновений наши друзья-сыщики снова оказались в лабиринте коридоров жилого правительственного дома.

— А он не в лучшей форме, — заметил Форбс.

— Еще один холостяк…

— Может, гомосексуалист?.. Уж больно странная у него любовь к госпоже Ливингстон!

— Может, от душевной простоты… Да и где ее найдешь, настоящую любовь, в наше-то время! Навестим-ка теперь мэтра Куперсмита. Он в нашем списке последний, не считая невидимку Кертни.

И они отправились в сторону Темзы. Адвокат проживал в доме 37 на Гросвенор-роуд, немного не доезжая до переброшенного через реку моста Вокс-холл-бридж. Артур Куперсмит, одетый в сюртук, встретил их довольно холодно. Судя по изысканно стилизованной деревянной обшивке стен, он питал пристрастие к старине. Стену в самой глубине его кабинета украшал огромный гобелен с изображением охотничьей сцены.

— Вы по поводу кончины Джона Ливингстона, как я догадываюсь…

— Точно. Насколько нам известно, произошло убийство, — заметил старший инспектор.

— Господа, хотя я очень занят, однако слушаю вас.

Слово взял сэр Малькольм.

— Уважаемый мэтр, вы, кажется, знаток континентального масонства…

— Некоторым образом… Вы только это и приехали уточнить?

— Не только, а, как говорится, все в целом. Итак, что вы думаете о том шотландском ритуале?

— Самый обычный ритуал, каких много, практиковался во Франции во второй половине восемнадцатого века.

— Так уж необходимо было использовать и передник того времени?

— Нет, но Ливингстону приспичило надеть именно его. Он сам отправился за ним в Великую Ложу и принес его оттуда.

— Вам показалось это излишним?

— Совершенно.

— А участие женщины в роли Вдовы?

— Мне хотелось изучить манускрипт, который обнаружил Вогэм. У нас были только экземпляры перевода, выполненного этим замечательным братом. Вы видели оригинал?

— Нет, — признался сэр Малькольм. — Мы не застали господина Вогэма дома.

— Ну да, он, кажется, в отъезде.

— А куда отправился, не знаете?

— Нет.

— Вернемся, однако, к ритуалу, с вашего позволения. Итак, должна ли в нем участвовать женщина? Это предусмотрено в подобных ритуалах?

— Вовсе нет. Я первый раз об этом узнал. Может, по уставу Мемфис… Меня наводит на такую мысль Исида…

— Понятно. Итак, к участию в ритуале было решено привлечь госпожу Ливингстон. Вы с ней знакомы?

— Не имел чести и, добавлю, счастья, поскольку она очень красивая женщина.

— Зато вы хорошо знали ее супруга.

— Я познакомился с ним благодаря Питеру Шоу.

— Где и когда?

— О, кажется, в баре на Пикадилли два-три года назад. А он познакомил нас с Досточтимым Дином, и тот пригласил нас вступить в его исследовательскую ложу.