Пусть им будет хуже. Ред Даймонд всегда оставляет последнее слово за собой.

В пятницу утром Дайан тихонько ушла, пока дочь еще спала. Нужно было готовить мистеру Даймонду завтрак. Тот недавно объявил, что отныне еду ему готовит только она и никто другой. Можно себе представить, как к этому отнеслась кухарка Мей. Из слуг пожилая крупная негритянка Мей работала у него дольше всех.

— Это что еще за выдумки? — возмутилась Мей, топая ногой. — Старому идиоту моя еда уже не хороша? У нас теперь новые порядки?

Дайан кое-как удалось ее успокоить, хотя это оказалось нелегко. Обе знали трудный и деспотичный характер хозяина: со всеми у него одно обращение, грубое и неуважительное.

Иногда Дайан казалось, что она понимает его лучше остальных. Уж во всяком случае, лучше худосочной белой женщины, несколько лет как угнездившейся в его жизни. То есть — леди Джейн Бэнтли. Титул, которым ведьма так гордится, достался ей в награду за то, что она побывала замужем за немощным английским стариканом, оказавшимся лордом. Прислуга ее дружно не любила, ведь леди Джейн считала, что слуги только для того и существуют, чтобы выполнять ее прихоти, а ее британский акцент на манер Мадонны мало кого мог ввести в заблуждение. Эта дамочка их не нанимала, зато вела себя так, будто они работают исключительно на нее.

Сплетни были излюбленным развлечением слуг на кухне, обычно Дайан пропускала их мимо ушей, но сегодня разговор шел о трех сыночках Реда Даймонда, рассевшихся в библиотеке, и она навострила уши. Слуги были хорошо осведомлены о делах мистера Даймонда. Все знали, что с детьми он почти не общается, и их появление в доме пробудило всеобщее любопытство.

— Такие все симпатичные! — вздохнула Летти, молоденькая горничная ирландского происхождения, подававшая им напитки. — На хозяина совсем не похожи.

— Это потому, что мистер Д. всегда брал в жены самых красивых женщин, — со знанием дела объяснила Мей, не отрываясь от нарезки фруктов. — Я их всех помню, несчастных девочек. Помню, как они приходили и как уходили. Уж поверьте мне, все были красотки как на подбор.

— Мей, сколько же ты тут работаешь? — удивилась Летти и взяла кусочек яблока.

— Да почти всю жизнь, — ответила та, шлепая девушку по руке. — Я этим мальчикам с пеленок еду готовила. Тогда они и вправду были хорошенькие. Пойду-ка взгляну, что из них выросло.

— С ними там леди Бэнтли, — предостерегла Летти.

— О чем, интересно, ей с ними говорить? — спросила Мей таким требовательным тоном, будто ей забыли доложить о том, что она непременно должна знать.

— Я туда только на секунду зашла, услышать толком ничего не успела.

Их болтовня навела Дайан на размышления о сыновьях мистера Даймонда. Ей было известно, что каждому в свое время досталось. Ред со всеми бывал крут, а с детьми и подавно.

Приготовив яйца в точности, как любит старик, она поставила их на поднос и попросила Летти отнести завтрак в спальню, объяснив, что ей надо вернуться к себе.

— А что такое? — удивилась Мей, которой всегда до всего было дело. — Плохо себя чувствуешь?

— Нет, Мей, — терпеливо отвечала Дайан. — Ко мне на выходные дочь приехала.

— Малышка Либби! — воскликнула Мей, ловко разрезая ананас. — И как поживает наша красавица?

— Подвернула ногу на работе, — сказала Дайан. — А в остальном все в порядке.

— Вам надо чаще бывать вместе, — сказала Мей. — Неправильно, что ты ее отсюда спровадила.

— Я ее никуда не спроваживала! — обиделась Дайан. — Ты прекрасно знаешь, что у меня не было выхода.

— Я должна видеть эту девочку! — объявила Мей, вытирая руки о передник. — Либерти никогда не была как все, вечно пела и плясала по всему дому. Я по ней соскучилась, по нашей красавице.

Дайан промолчала. Она вообще не любила болтать. Да и зачем ей слушать, что скажет Мей о ее дочери?

Поговорить с мамой Либерти пока так и не удалось. Накануне вечером Дайан примчалась, наскоро поменяла ей повязку на руке и заспешила назад, готовить мистеру Даймонду ужин. Когда она вернулась, дочь уже спала.

«Всегда она так! — подумала Либерти с горечью. — На первом месте всегда мистер Даймонд». Так было неизменно, с тех пор как они стали жить в этом доме.

Сейчас она сидела у телевизора и чуть не упала, когда объявили, что в программу «Вид» приглашена принцесса Ташмир Доннел, жена Деймона П. Доннела.

Черт! Какого дьявола делать на телевидении жене мистера Доннела? Ведь это он знаменитость!

Она напряглась и уставилась в экран. Да уж, неделя выдалась — хуже не бывает. Если эта Ташмир еще и певичкой окажется, тогда она ее убьет!

Однако, когда Ташмир появилась на экране в своем экзотическом наряде индийской принцессы, выяснилось, что она занимается бизнесом — торгует украшениями.

«Ха! — обрадовалась Либерти. — Жена Деймона торгует побрякушками! Что за дешевка!»

На столике перед четырьмя гостями ток-шоу были выложены горы ожерелий, колец и сережек, все с камнями — рубинами, бриллиантами, изумрудами.

«Можно подумать, кто-то может себе это позволить», — подумала Либерти, не отрываясь от экрана.

После короткого обмена ничего не значащими репликами одна из участниц программы перешла к делу.

— Ну, сколько, например, стоит вот эта штучка? — поинтересовалась она, взяв в руки великолепное колье и крутя его перед камерой.

— Ах, это… — рассеянно бросила Ташмир. — Точно не помню. Восемь или девять.

— Сотен? — оживилась другая участница и подалась вперед.

— Тысяч, — самодовольно поправила Ташмир.

В студии раздались вздохи и ахи, последовало еще несколько вопросов и ответов на тему украшений, после чего ведущая, Стар Джонс, наконец перешла к существу дела и спросила, каково это — быть женой Деймона Доннела.

Ташмир, облаченная в фиолетовое с золотом сари, держалась с подчеркнутой грацией.

— Мой муж не дает мне сидеть без дела, — сказала она. — Деймон — воплощенная энергия. Я только следую за ним, стараясь не отставать.

«Ну да, — подумала Либерти. — Ты сначала выходишь из своей трехкомнатной гардеробной в квартирке за несколько миллионов, после чего садишься в сделанный на заказ темно-синий „Бентли“ — а уж потом следуешь за ним».

Она ненавидела эту Ташмир. Несправедливо, да? Как можно ненавидеть незнакомую женщину лишь за то, что она замужем за человеком, способным помочь тебе прославиться? Вот если бы только он обратил внимание на ее существование…

Да о чем она вообще думает? «Прославиться»! Сидит в маминой квартире с забинтованной рукой. Жалкое зрелище!

С другой стороны, он же видит только, как она подает яичницу и наливает кофе. Он же не знает, что она поет, с чего бы ему ее замечать? Для него она официантка, не более того. Подавальщица. Небось ее отсутствия даже не заметил.