Женщина встала с кровати и пошла прямо на врага.

— Я в отчаянии и не скрываю этого. Я прекрасно знаю, что тебя не волнуем ни мы, ни наши сыновья, но правда о твоих злодеяниях станет известна. Ты не всесилен. Ты просто ничтожество!

Фон Цантар поднял правую руку на уровень желудка, а левую приложил ко лбу Коринны. Этот жест только с виду был безобидным: суммус использовал очень опасную технику магипсии — биосмию.

Из его тела моментально хлынула сильнейшая энергия, которая словно электрошоком превратила бедную женщину в марионетку в коварных руках врага.

— Власть над энергией тела — вот доказательство моей силы! Я могу остановить твое сердце!

Пьер бросился на Ятто, но его энергия обездвижила его, связав ему руки и ноги.

Супруги упали на пол.

— Вы заслужили это!

Распластавшись рядом с женой, Пьер попытался взять ее за руку. Его пальцы коснулись белокурых волос Коринны, которая слабо вздрогнула.

— Дорогая, это конец. Я чувствую. Мы больше никогда не увидим Джено и Рене, — безнадежно прошептал он.

Обессиленная, Коринна подняла голову и попыталась хоть как-то утешить его:

— Я не верю в злодейства твоего предка. Не хочу думать, что из-за какого-то лекарства нашей жизни суждено превратиться в вечный ад. Когда сокол посмотрел на меня, я услышала голос Рене, просившего о помощи. Надеюсь, я поступила верно, вручив ему магическую руну. Сокол нас не предаст, не отдаст ее Ятто. Он отнесет половинку руны Рене или Джено, и они поймут, что делать. Наши сыновья умны и сильны.

Пьер медленно встал на ноги. От гнева у него вырвался отчаянный крик:

— Если в Арксе Ментисе существует справедливость, то наши сыновья должны выжить и снова обнять нас. В нашей крови, в венах Асторов Венти не может быть ненависти!

Подобно невидимой нити, боль семьи Астор Венти протянулась по всем комнатам Аркса Ментиса, от большого золотого купола до первого этажа. Такое сильное чувство связывало родителей и детей, разлученных злым роком! О Рене не было никаких известий. А после того как Ятто поговорил с его родителями, его будущее было под угрозой. Если Джено, отданный во власть Ока Дьявола, молился, чтобы его брат остался в живых, то псиофа Доротея не могла успокоиться. Ни одной записки, ни одного телепатического или телемпического послания от Рене. Мальчика в золотой тунике, которого все ценили за выдающиеся магопсихические дарования, больше никто не видел.

Фон Цантар распространил слух, что он в медитации, но его длительное отсутствие возбудило некоторые подозрения.

Значит, Аркс превращался в проклятое место?

Тем временем Ре тщательно берег бесценное сокровище: половинку белой руны, которая заключала в себе важнейшую тайну, способную сильно повлиять на безумную стратегию суммуса сапиенса.

Ятто не успокоился на достигнутом. Покинув роскошную тюрьму двух фармацевтов, он, одержимый манией отыскать все растения из гербария, бросился в Мрачный Логос, сверхсекретную комнату Аркса. Там хранились тысячи магопсихических формул, которые веками писали разные суммусы сапиенсы. Встав перед картиной с синим сосудом, он возложил на него правую руку и торжественно произнес непонятные, древние и могущественные слова, открывающие вход в Мрачный Логос:

Обио эрранте ин чима.

Ударил гром, и вспыхнула голубая молния. Задрожали толстые стены. Сокол испугался, издал стрекочущий крик и спрятался в углу. Картина разорвалась пополам, открыв проход.

Ятто обернулся и увидел Ре, неподвижно лежащего на полу.

— Руа, пойдем со мной, — сказал суммус.

Но сокол застыл на месте, сложив крылья и опустив голову.

Ятто попытался взять его.

Золотой кречет открыл клюв, готовый вцепиться в руку фон Цантара.

— Что ты делаешь? Ты в очередной раз восстаешь против меня? Тебе не понравилось, как я обошелся с Пьером и Коринной? — издевательски воскликнул суммус.

Ре не мог взлететь: Ятто увидел бы обломок руны, которую он держал в когтях.

Фон Цантар разозлился и, войдя в Мрачный Логос, схватил старую проржавевшую клетку.

— Теперь ты больше не улизнешь и не клюнешь меня, — сказал он, засовывая Ре в клетку.

Суммус подошел к столам, заваленным пожелтевшими бумагами и пыльными конвертами, открыл большой футляр, где лежал толстый том «Омнис Тотус Омнис». В этой книжке в алфавитном порядке были описаны все растения, которые использовались для магических и алхимических формул. Ее страницы, целых 6666, были покрыты рисунками и аннотациями, написанными готическими буквами.

На букву «А» он поискал Ахилею Миллефолию, но не нашел. Ятто в исступлении переворачивал страницы, которые с незапамятных времен никто не читал, и закончил на букве «П», пытаясь найти информацию о растении, которое укрепляет сердце и тонизирует психику.

— Нет! Пусто! Ни одного растения из гербария, словно их не существует! Не может быть! Как же Паулю Астору Венти удалось вырастить цветы для клонафорта?

Тут фон Цантар понял, что без помощи Пьера и Коринны ему никогда не создать магического лекарства. Значит, суммусу сапиенсу нужен был тот, кто продолжит исследование. Но лишь надежный человек и обладающий непомерными амбициями может ввязаться с ним в эту безумную авантюру… Ранья Мохатдина!

«Конечно, Ранья. Если передать ей вожделенный предмет, метафизическую кухню, заменив мадам Крикен. Я сделаю ее своей любимицей. Она мне поможет! Можно было бы попросить еще мисс О'Коннор, но не хочу давать ей чрезмерную власть». Эти мысли пронеслись в голове Ятто, и он сразу же воспользовался телепатией.

Он вступил в контакт с арабской мудрой, которая в тот момент была на первом этаже, в аудитории возвышенной пищи. Ятто отправил послание: «Как можно быстрее приходи в мои апартаменты, надо поговорить».

Ранья радостно удивилась, но не могла и вообразить, чего хочет фон Цантар.

Великий немецкий мудрец взял клетку с соколом и вышел из Мрачного Логоса, повторив непонятное заклинание:

Обио эрранте ин чима.

Снова разразился страшный гром. Картина с голубым сосудом восстановилась и закрыла потайной ход.

Ре был взволнован: он боялся, что суммус обнаружит половинку руны. Сокол сидел в клетке, свернувшись клубочком, и притворялся, что спит, до тех пор пока Ятто не добрался до своих роскошных апартаментов.

Несколько секунд спустя дверь открылась, и вошла улыбающаяся и гордая Ранья в развевающемся кашемировом платье цвета лаванды, который прекрасно сочетался с ее янтарной кожей и иссиня-черными волосами.

Ее большие синие глаза не отрывались от Ятто, который предложил ей расположиться на громадной бордовой подушке.