class="p1">У фуршетных столов клубились знакомые литературные эмигранты, выглядящие даже ещё хуже, чем их коллеги, прожившие эти годы с рюмкой в нижнем буфете ЦДЛ. И чтобы уберечься от текстов «вы там в Рашке все скоро сдохнете», я завела беседу с дамой – организаторшей мероприятия. Она занималась ярмаркой с американской стороны и без энтузиазма отзывалась о перспективах русской литературы в Америке.

Мол, некоммерческие издания не имеют такой востребованности, как в России, а сильны только социальные проекты. Например, книги, стимулирующие малолетних чёрных матерей-одиночек учиться читать. Кивнула на стол, где продавались, а точнее, вовсе не продавались сборники наших писателей, переведённых на английский. Сказала, что даже собравшиеся на русские чтения их не покупают, а приходят ради выпивки. Что говорить про остальных?

Я хотела было огорчиться вместе с ней, но увидела приятелей из эпохи лихих девяностых – талантливых супругов-литераторов Людмилу Вязмитинову и Андрея Цуканова. Людмила, поэтесса и литературный критик, когда-то на общественных началах редактировала мою первую книгу пьес; а Андрей переводил книгу о натуральном питании моего английского брата Питера Дедмана.

Оказалось, они временно застряли здесь в деревушке на берегу океана, по семейным обстоятельствам по имени «внуки». И, конечно, мы завалились в общепит на 5-й Авеню с ужасной едой и проболтали до темноты. В основном обсуждали страшные, весёлые, голодные и безбашенные девяностые, распахнувшие перед нашим литературным поколением множество дверей.

Многие нашли свою дверь, некоторые порвались пополам между несколькими, кто-то обнаружил за дверью пропасть и шагнул туда, а есть и те, кто до сих пор бегает и дёргает дверные ручки. Важно, что большинство осталось «при литературе», хотя это было одним из самых неприбыльных жизненных сценариев. Ведь если для западного интеллектуала нормальна фраза: «Я перестал писать – это не монетизируется!», то в России её произносят только авторы макулатуры, потому что «поэт в России больше, чем поэт».

Людмиле и Андрею надо было успеть на электричку, и мы пошли провожать их на Пенсильванский вокзал. С этого вокзала поезда шли в городишко, куда мою двоюродную питерскую сестрицу Наташу выманила дочка Оксана, американский зять Гил и троё их хорошеньких ребятишек, знакомых нам только по экрану компьютера. К сожалению, навестить их не хватило времени.

Но когда, вернувшись в Москву, я хаяла в письме архитектуру Нью-Йорка, Наташа ответила: «Этот город не показатель американской жизни. Ну, неужели мне после Питера будет нравится НЙ? Даже мой зять сказал после Питера, что у них в стране не на что смотреть…»

Мы брели с Людой и Андреем по мрачным и замусоренным 7-й и 8-й Авеню. Кровавое солнце сползало за небоскрёбы, как в фильмах ужасов, стены домов наполнялись иллюминацией, а тротуары маргиналами, словно выпущенными с закатом из подвалов. Люда предупредила:

– Держи кошелёк, здесь опасно!

В красивых городах ночная подсветка придаёт архитектуре новое звучание, но в сердце Манхэттена подсвечивать нечего, и задача подсветки продать ночью всё, что не продано днём. Стены превращаются в беспощадный прилавок, и людской поток движется по коридору из нелепо большой рекламы машин, шмоток, компьютеров, туристических путёвок, театральных билетов, еды и т. д.

При этом прохожих с «покупательским блеском в глазах» в потоке не было – движущаяся толпа выглядела устало и помято, словно шла из проходной одного огромного завода. Брели неказистые трудовые мигранты, пожилые люди с огромными сумками на колесиках, хамоватая молодёжь, разряженные фрики, подростки в наушниках и рекламные зазывалы.

Ярко и бодро в потоке смотрелись только стреляющие глазами проститутки, хотя проституция в Америке легализована лишь в штате Невада. При этом проституток в Манхэттене полно и ведут они себя отвязано. Опубликованные в журнале Capital Ideas исследования утверждают, что уличные проститутки после каждых тридцати клиентов, чтобы не быть арестованными, обслуживают патрульных полицейских бесплатно.

А штат Гавайи и вовсе борется за сохранение закона, позволяющего сотрудникам в ходе расследования вступать в половые отношения с проститутками. На весь мир прогремело дело Эзекиля Гилберта, который отдал 150 долларов сутенёру, привёл домой проститутку, а она отказалась от секса. Эзекиль Гилберт убил женщину, и присяжные признали его невиновным, а проститутку – воровкой. Закон Техаса оправдывает убийство вора, забравшегося в дом. И присяжных, приравнявших жизнь к 150 долларам, не смутило, что проституция в штате запрещена.

Как везде, где не легализована проституция, она уходит в подполье, а в подполье легче растлевать детей. В январе 2013 года в Америке прошла спецоперация «Подсолнух», в ходе которой арестовали 245 человек, а из сексуального рабства освободили 123 ребёнка. В июне 2014 года в ходе подобной операции в ста городах ФБР арестовало 281 сутенёра и 168 несовершеннолетних проституток. С конца девяностых в Америке освобождено почти 3600 детей, но это капля в море.

Основная часть вовлечённых в проституцию – дети из неблагополучных семей, родители которых даже не подавали в розыск; а также нелегально завезённые подростки, работающие в секс-индустрии под давлением сутенёров в туристических центрах Атлантик-Сити, Нью-Джерси и Лас-Вегасе.

Борьба с педофилией идёт в США с переменным успехом. В 2006 году был громко принят закон «Маши Аллен», история которого перекликается с «Законом Димы Яковлева». Наша страна долго и позорно торговала сиротами, и в 1998 году разведённому пенсильванцу Мэтью Манкузо продали крохотную девочку из Новошахтинска Ростовской области. Он привёз её в дом с единственной спальней и много лет насиловал.

Ни один социальный работник не переступил за эти годы порога дома Манкузо, ни один школьный психолог не обратил внимания на подавленного ребёнка, которому запрещалось иметь подруг и т. д. Спалился Манкузо на желании заработать – снимал девочку во всех видах, в том числе напяливая на неё фату и играя с ней «свадьбы», и торговал фотками в педофильской сети.

По ним его и вычислила полиция, и тут же, как принято в США, все заахали, закрутилось дело, Машу Аллен потащили на шоу Опры, а потом в Конгресс! И сделали закон её имени, дающий право жертвам педофилии подавать в суд на любого, кто пойман за скачиванием фотографий жертвы. Потом дочь Манкузо рассказала следствию, что он и её насиловал, пока не выросла и не перестала его возбуждать.

Когда Маша Аллен выросла, она подала в суд на первых 13 дядек, скачавших порнуху и эротику с её участием. Сумма общего иска оказалась 20 миллионов долларов. Но это не все педофилы, по информации Минюста США, смотрели на маленькую Машу ещё 2000 человек…

Кроме проституток, толпу у Пенсильванского вокзала щедро украшали проповедники. На главных улицах Манхэттена их уйма, в основном это сильно расторможенные одиночки, балансирующие на грани