Войско самого Ангантюра было немногочисленно. Окинув взглядом свою дружину, он с горечью сказал:

Что же касается гуннов, про них было известно следующее:

Тем не менее готы выступили против своих противников. Прозаическая часть Песни рассказывает:

«На следующий день они начали битву. Они бились целый день и вечером вернулись в свои шатры. Так они сражались восемь дней . День и ночь к Ангантюру подходили подкрепления со всех сторон, так что у него было не меньше народу, чем вначале. Битва стала еще жарче, чем раньше . Готы защищали свою свободу и свою родину, сражаясь против гуннов, они поэтому стойко держались и подбадривали друг друга. К концу дня натиск готов стал так силен, что полки гуннов дрогнули. Увидев это, Ангантюр вышел из ограды щитов, стал во главе войска и, взяв Тюрвинг (знаменитый меч. – Авт.) в руки, начал рубить людей и коней. Ограда щитов вокруг конунга гуннов была прорвана, и братья сошлись друг с другом. Тут Хлёд пал, и конунг Хумли пал, и гунны обратились в бегство, а готы убивали их, и убитых было так много, что реки оказались запружены и вышли из берегов, и долины были заполнены мертвыми лошадьми и людьми и залиты кровью».

Все это более или менее согласуется с рассказом Иордана о побоище, «которое устроил Винитарий в войске гуннов». Но Песнь о Хлёде заканчивается гибелью гуннского конунга и его союзника Хлёда. Если верить Эдде, готы одержали окончательную победу:

«Ангантюр пошел тогда на поле боя посмотреть на убитых и нашел своего брата Хлёда. Тогда он сказал:

Ангантюр долго был конунгом в Хрейдготаланде. Он был могуч, щедр и воинствен, и от него произошли роды конунгов»245.

Согласно Иордану, дела у готов сложились совсем иначе, и готский предводитель Винитарий был убит в третьем сражении. Да и другие источники, включая археологические, говорят о том, что гунны уверенно продвигались на запад, покоряя всех на своем пути.

Несколько иную по сравнению с Иорданом, но в общих чертах схожую картину взаимоотношений готов и гуннов рисует Марцеллин. Он пишет, что после смерти Германариха царем остготов был избран Витимир. Главным противником его в эти годы Марцеллин считает алан, которым Витимир безрезультатно пытался сопротивляться, опираясь на одно из гуннских племен, «которых он за деньги привлек в союз с собою». Существует предположение, что Витимир Марцеллина и Винитарий Иордана – это одно и то же лицо246. Напомним, что, согласно Иордану, Винитарий тоже некоторое время состоял в союзе с гуннами (а точнее, подчинялся им). В таком случае аланы, с которыми сражался Витимир, – это те, кого Иордан называл антами. Так или иначе, скорее всего, Витимир воевал с каким‐то из племен уже зарождающегося гуннского союза, опираясь при этом на самих гуннов. В конце концов он «пал в битве, побежденный силой оружия». Сын его был еще мал, и бразды правления временно взяли на себя «Алафей и Сафрак, вожди опытные и известные твердостью духа». Однако они не смогли противостоять натиску с востока и вынуждены были отступить к берегам Днестра, где уже давно обосновались их родичи вестготы247.

Вестготами правил Атанарих, которого Марцеллин называет «самым могущественным в ту пору царем»248. Узнав о скорбной судьбе теснимых гуннами алан и остготов, он принял меры на случай, «если и на него будет сделано нападение, как на остальных». Атанарих разбил на берегах Днестра большой лагерь и занялся приготовлениями к войне, а два его передовых отряда отправились навстречу противнику в качестве разведчиков.

«Но дело вышло совсем не так, как он рассчитывал, – сообщает Марцеллин. – Гунны со свойственной им догадливостью заподозрили, что главные силы находятся дальше. Они обошли тех, кого увидели, и, когда те спокойно расположились на ночлег, сами при свете луны, рассеявшей мрак ночи, перешли через реку вброд и избрали наилучший образ действий. Опасаясь, чтобы передовой вестник не испугал стоявших дальше, они ринулись быстрым натиском на Атанариха». Ошеломленные неожиданным нападением, вестготы потеряли часть своего войска и отступили. Атанарих в панике начал строить на землях между Прутом и Дунаем «высокие стены». Гуннов эти постройки не слишком смущали – они продолжали теснить готского царя «и могли бы совершенно погубить его своим появлением, если бы не оставили этого дела вследствие затруднительного положения, в которое их поставило обилие добычи».

Марцеллин пишет: «Между тем среди остальных готских племен широко распространилась молва о том, что неведомый дотоле род людей, поднявшись с далекого конца земли, словно снежный вихрь на высоких горах, рушит и сокрушает все, что попадается навстречу».

Единству вестготов настал конец. Большая часть их бросила своего царя и «стала искать место для жительства подальше от всякого слуха о варварах»249. Сообщения хронистов пестрят именами новоявленных вождей. Иордан, например, вовсе не упоминает злополучного Атанариха (он появится в его труде позднее), а пишет о Фритигерне, Алатее (Алафее) и Сафраке, которых он называет вождями вестготов250; Марцеллин же сообщает, что Алафей и Сафрак были остготами, бежавшими на запад от гуннов251. Так или иначе, подавляющее большинство готов, кто бы их ни возглавлял, ринулись под защиту Рима. Они направили к императору Валенту послов с просьбой дозволить им перейти Днестр и обосноваться во Фракии, Мёзии и Прибрежной Дакии – в землях, которые непосредственно входили в состав Римской империи и числились римскими провинциями252.