неформат обстановки, оказывается гораздо большей героиней, чем вся здешняя охрана (судя по тому, что охранников тупо не видать):

— ВЫЙДИТЕ ИЗ ПРОЦЕДУРНОЙ!

Ага, щ-щас. Кто бы слушал.

Вошедший первым разворачивается и, якобы резко дёрнувшись, под гогот товарищей пугает её неожиданно быстрым движением, которое останавливает вплотную к ней.

На лице девчонки, рефлекторно отскочившей назад, мгновенно выступают слёзы.

— Выйди. Отсюда. Сама. Здесь. Работает. Распоряжение. Собственника. — По слогам, серьёзно и уже без дураков, цедит ей мужик. — ВОН!

В принципе, расклад понятен. Троица явно не с улицы, раз имеет допуски и полномочия. Замок процедурной не был взломан, он был открыт снаружи более высоким приоритетом.

С учётом упоминания мифического собственника, наиболее вероятен вариант: они — люди мужа Тики. Ну не будет же она сама с собой воевать?

Косвенно в пользу этой версии говорят и предшествующие события: их развод, находящийся в процессе; материальные претензии мужа к жене и очень яркая беседа Миру с отцом накануне.

"Сестра", не заморачиваясь комментариями, только что тупо сбросила мне в личку ролик, где её папаша пытается напрягать дочь в поисках ясности, совокуплялись мы с ней этой ночью или нет.

Сама же Хамасаки-младшая, недолго думая, самобытно и ярко сбрила родителя матом, причём трижды в течение четверти минуты. Попутно она припомнила ему и какую-то известную им обоим девчонку, которую-де Хадзимэ натягивает вопреки собственному родительскому долгу.

(Нихрена себе расклад. Понять бы ещё, что там к чему).

На мой вопрос, зачем мне от неё эта информация, Миру ответила в своей привычной немногословной манере: "Для информации".

А теперь вот троица мордоворотов появляется здесь во время медицинской процедуры.

Если рассуждать логически, вариантов ровно два. Либо отцу моей одноклассницы почему-то нужно во что бы то ни стало выяснить, был ли у нас с ней интим — либо дело в этом самом оттиске моей опекунши. Который оказался у меня случайно, но почему-то необычайно важен (в принципе, понятно, почему. Но ведь так охота помечтать о недоразумении).

Кстати, надо ещё разобраться, что это вообще такое. Как бы не оказалось, что это — эквивалент какой-нибудь навороченной тачки за миллион баксов, а мне дали "чисто на время порулить", чтоб сгонял в магазин за хлебом (вариант — в аптеку за зелёнкой).

Я-то не вникал; сказали, приехать разблокировать капсулу — и ладно.

— Мы не желаем тебе зла, — без разбега начинает стоящий ко мне ближе всех.

Взгляды троицы абсолютно машинально мажут по моему браслету.

Понятно. Невинность Миру ни при чём.

— Мы по поручению господина Хамасаки, — подключается второй. — К тебе попало кое-что, принадлежащее семье. Оно сейчас очень нужно собственнику. Давай порешаем без рукопашной.

— У меня нет ничего, что я бы брал у Хадзимэ Хамасаки, — коротко качаю головой.

Стоят без разноса, по помещению не рассыпались.

Скорее всего, рассчитывают на расширения и обо мне ничего не знают: если бы было иначе, дистанция была бы или больше, или наоборот вплотную (чтоб связать меня борьбой, используя преимущества в массе, возрасте и численности).

Интересно, а если мы здесь начнём воевать? Я же просто так браслета им не отдам, как и не позволю делать никаких копий либо скачиваний с него.

— СВЯЗЬ НЕ РАБОТАЕТ! — ойкает докторесса от двери.

— Мы же сказали, всё под контролем. Мы здесь не просто так, — миролюбиво бросает ей через плечо третий, после чего поворачивается ко мне.

— НО ЗДЕСЬ ИДЁТ МЕДИЦИНСКАЯ ПРОЦЕДУРА! ВЫ ЗДЕСЬ НАРУШАЕ…

— Заткнись. — Третий, теперь уже не глядя, выбрасывает правую пятку назад.

Удар попадает девчонке в верхнюю часть штанов и в середину медицинской куртки. Её уносит спиной вперёд в открытую дверь.

— Мы тебе ничего не сделаем. Дай сюда… — первый тянется к моему запястью.

Понятно. Девственность Миру точно-точно ни при чём.

Интересно, моя текущая скорость мышления — это буст под влиянием концентратора? Или я и сам соображаю с такой скоростью?

В принципе, в ринге что-то похожее. Никаких раздумий или колебаний — только готовые решения и символы, даже слов нет.

Надеяться сейчас на любую помощь снаружи — не вариант. Если подобный беспредел затеян на территории охраняемого заведения HAMASAKI INCORPORATED, значит, прозвучавшая вслух и при свидетелях санкция от мифического собственника — не байка. А сам хозяин — тоже не мифический, как и это его распоряжение.

Идём дальше. Едва ли Хадзимэ Хамасаки ориентируется в местных реалиях хуже меня. Если здесь происходит то, что происходит, то и возможности помощи мне извне наверняка надёжно им просчитаны — но не идиот же он.

Просчитаны и блокированы.

Если подумать чуть вперёд — та же полиция может ломиться в закрытые двери комплекса хоть и четверть часа. Ломать специально никто ничего не будет, потому что ответственность. А угроз жизни или безопасности никаких нет — так, внутрисемейные разборки.

Здание находится в частной собственности. Пожалуйста, предъявите решение суда на право входа. Ах, нет такого? Ну жаль, ждём вас, когда будет.

За время только этой беседы содержимое пакета Тики на браслете безвестного натурала можно скопировать и переслать не один десяток раз. Не факт, что это вообще наказуемое деяние, информация в памяти Вити Седькова отсутствует.

— Что вам нужно? — отступаю на половину шага назад, разрывая дистанцию с ближайшим типом и вытягивая их в цепочку, чтоб стали с разносом.

Бог его знает, какие у них расширения. Лучше иметь на долю секунды больше для реакции, чем угодить в ближний бой и в борьбу с тремя такими кабанами одновременно, не имея возможности ударить. Уже молчу, вдруг среди них есть гении дзюдо с чугунной головой, как тот же Лысый в самом начале наших с ним новых отношений.

На самом деле, в разговоре особого смысла уже нет. Говорю лишь для того, чтобы иметь хоть какую-нибудь фору по времени.

Новое "зрение" говорит, что троица прямо таки звенит, словно струны, от активированных расширений.

— Дай сюда руку! — уже гораздо более раздражённо выдаёт ближний.

И делает то, что мне нужно: шаг вперёд плюс попытка схватить меня за запястье.

— Вы не имеете права!!!

Главное сейчас — орать как можно громче. Во-первых, наверняка услышит кто-нибудь в коридоре; во-вторых, нужно учитывать мой probation.

"Чем больше шума сейчас — тем лучше свидетельские показания потом", как говорит одна моя очень близкая знакомая. "В мою пользу".

На моё последнее заявление тип ничего не отвечает — продолжает без слов напирать спереди, оттесняя меня вглубь помещения