В левой руке богатырь держал пудовую кувалду. Ту самую, которой вынес с пяти ударов бронированную крышку люка. Железяку эту он категорически отказался бросить, пообещав, что повесит дома над камином, рядом с семейной коллекцией холодного оружия. Ибо «сия болванка нынче спасла жизнь мне и еще паре дюжин народу, так что теперь и я ее, родимую, обязан от утопления уберечь».

Едва отдышавшись от нечеловеческой нагрузки, Франк вновь обрел свою обычную балагуристость и веселый нрав. Но спасенные кочегары потом рассказывали, что этот звероподобный рев напугал их даже больше, чем перспектива пойти на дно замурованными в машинном отделении или взорваться вместе с кораблем… Загадочная русская душа в исполнении потомка французских эмигрантов…

Через четыре минуты (как шутят минеры: «пятиминутные пороховые замедлители обеспечивают задержку взрыва ровно на три минуты») погреба «Корейца» взлетели на воздух, полностью уничтожив канонерскую лодку и обеспечив «Асаме» дополнительные полгода ремонта в сухом доке. Если, конечно, то, что еще час назад было грозным броненосным крейсером, удастся до него дотащить. Взрывной волной была уничтожена одна из шлюпок с остатками команды «Корейца», троих уцелевших успели подобрать на катер. Увы, но среди спасенных с нее не оказалось отважного мичмана Бутлерова, как выяснилось, в момент эвакуации вторично раненого. На этот раз пулей. В спину…

Перекличка, проведенная позже на берегу боцманом Сафроновым, показала, что из ста двадцати членов экипажа, вышедших сегодня на неравный бой, выжило восемьдесят два. Из них осколочные и огнестрельные ранения, переломы и ожоги различной тяжести получили более сорока. Позднее удалось найти для погребения в братской могиле на берегу двадцать пять тел, над остальными навсегда сомкнулись волны Желтого моря…

Японский флагман лег на борт через десять минут после взрыва «Корейца», и от полного опрокидывания его спасла только незначительная глубина. Две высокие трубы «Асамы» оказались в почти горизонтальном положении, и вскоре сначала одна, потом и другая, надломившись, исчезли в волнах. Открытые паропроводы и надёжно сработавшие предохранительные клапана уберегли от худшего опрокинутые на бок и сдёрнутые с фундаментов тяжёлые цилиндрические котлы, – они не взорвались.

Но на этом неприятности крейсера не закончились. Если на повреждённом борту топки довольно быстро были залиты водой, заполнившей кочегарки через поврежденные переборки и отвалившиеся трубы, то котлы уцелевшего борта ждала другая судьба. При опрокидывании на их трубные доски[32] забросило уголь, всего-то ничего – по нескольку килограммов. Но и этого хватило для полного их пережога…

Итак, две фигуры с доски были сняты. Теперь рвавшемуся в открытое море одинокому «Варягу» противостояли четыре неповрежденных крейсера: «Нийтака», «Нанива», «Такачихо», «Акаси» и пытавшийся отползти с поля боя пятый с заклиненным рулем и затопленным румпельным отделением, но с почти целой артиллерией – «Чиода». Да еще где-то там, впереди за островками, прятались с полдюжины миноносцев.

А над холодными, пенистыми волнами летело раскатистое «Ура!»… Варяжцы прощались с «Корейцем» и его героическими моряками. И нельзя ведь застопорить машины, спустить шлюпки, взять на борт, спасти… Закон морского боя неумолим: остановишься – погибнешь! Удастся ли им еще свидеться? Где? Когда?..

* * *

На мостике русского крейсера, после взрывов первых пристрелочных снарядов с «Нийтаки» и «Нанивы», Руднев, к изумлению команды и офицеров, отдал приказ «Дробь!». Огонь был прекращен не сразу, но вскоре вбитая в комендоров дисциплина взяла свое[33].

– Чудо-богатыри, комендоры! Подносчики, братцы! Никогда в жизни я не видел такой быстрой стрельбы! Всем после боя столько чарок, сколько влезет! Но лучше, чтоб больше пяти не влезало!

Ответом стал дружный неуставной хохот и оптимистичное: «Рады стараться, вашвысбродь», нестройно рявкнутое хором из десятков глоток.

– Теперь, наводчики! Сукины дети, банник вам в шестидюймовые задницы! И провернуть два раза!!! Вы расстреляли почти сотню снарядов по неподвижному, огромному крейсеру, и что? Я заметил одно, максимум два попадания. Если вы так и дальше будете рыб пугать, то нас япошки засмеют, а потом потопят, ей-богу потопят!

Господа артиллерийские офицеры, вспомните наконец, чему вас учили! Определите расстояние пристрелкой, а потом уже открывайте массированный огонь на поражение, и при отсутствии накрытий немедленно его прекращайте и пристреливайтесь заново! Погреба у нас не бездонные. Цель – «Нанива», стрелять по «Чиоде» разрешаю только тем орудиям, для которых «Нанива» и «Нийтака» будут вне секторов обстрела! «Асаму» можно оставить в покое. Снаряды после пристрелки использовать те, что привезли с «Корейца». Ну, с Богом, ребята, огонь, и запевай!

– Наверх вы, товарищи…

Неожиданный выстрел из 47-миллиметровой пушки, установленной на грот-марсе, прозвучавший после рева шестидюймовок как-то неубедительно, прервал командира. Однако песня уже продолжала жить своей жизнью.

Какого хрена, что за детский сад! Сказал же: «Не посылать людей к мелкашкам, пока не будет атаки миноносцев», чья это кретинская самодеятельность, лейтенанта Зарубаева? Нет, стоит, удивленно задрав голову к небесам, вернее, к марсу…

А, так там же наша сладкая парочка, Авраменко со Зреловым, соловьи наши курские… Что, неужто Степанов таки решил от своих «любимчиков» избавиться столь экзотическим образом? Нет, вон он на палубе, грозит небу, вернее, опять же грот-марсу кулаком, и лицо у него недоброе такое…

Я бы испугался на их месте… Так они что, САМИ туда полезли, без приказа?! Ну, зайцы, ну, погодите! Воистину, опаснее дурака только дурак с инициативой.

– Сергей Валериянович, отправьте кого-нибудь на марс, спустите этих клоунов. И живо ко мне их сюда на мостик!

Только разбираться с шибко самостоятельными матросиками будем чуть позже. Что у нас происходит? «Кореец» таранил «Асаму»… Спасибо вам всем, мужики… «Чиода» ковыляет в сторону берега. Причем, судя по тому, как при этом виляет, пытается управляться машинами… Ну, точно, присела кормой, зараза такая!

Да, Беляев и его ребята сегодня в ударе, не ожидал я, что у них получится хотя бы половина того, что натворили. Вот что значат профессионально подготовленная команда и внезапное нападение. Честь и хвала вам! Слава на веки вечные, потомству в пример! Ну, дай-то бог еще и удачи остаться в живых! Зацелую всех. Насмерть!

Итак, четверо на одного. По сравнению с раскладом получасовой давности, двое… Нет, скорее, полтора против шести, мы хорошо продвинулись!

* * *

У Карпышева-Руднева действительно был повод для оптимизма. Учитывая, что самый опасный противник, «Асама», оказался вне игры, у «Варяга» появился реальный шанс прорваться. Впрочем, и утонуть тоже пока перспектива весьма реальная. Но главное, что умный и верный, как показала наша история, план адмирала Уриу начал теперь работать против самих японцев.