– В том-то и проблема, что этого он не уточнил.

– В таком случае я вас ничем не могу порадовать. Я был тогда менеджером по продажам и знал всех здешних работников, как знаю их и сейчас. Алекса Уайта среди них никогда не числилось. У нас не такая уж крупная организация: отдел продаж, технического обслуживания, запасных частей и руководство – всего двадцать четыре человека, включая меня самого.

Босх продиктовал ему номер телефона, с которого звонил Алекс Уайт, и спросил, давно ли он принадлежит салону.

– Целую вечность. С тех самых пор, как мы открылись в тысяча девятьсот девяностом. И я стоял у самых истоков этого бизнеса.

– Что ж, спасибо за помощь, сэр. Всего вам наилучшего.

Босх дал отбой, теперь уже всерьез заинтригованный звонком Алекса Уайта в 2002 году.

Остаток первой половины дня Босху пришлось потратить на сдачу нормативов по владению оружием и курс повышения квалификации, обязательные для всех офицеров раз в полгода. Для начала он провел час в классе, прослушав лекцию о последних судебных решениях в отношении действий полиции Лос-Анджелеса и тех изменениях, которые пришлось внести в этой связи в работу правоохранительных органов. По окончании лекции последовали обзор недавних случаев применения полицейскими огнестрельного оружия и обсуждение, что в каждом из них было выполнено по инструкции, а где допущены нарушения и ошибки. Затем он отправился в тир и сделал положенное количество выстрелов, дабы подтвердить свою годность к ношению табельного пистолета. Тиром руководил сержант, который был старым приятелем Босха и не преминул поинтересоваться, как чувствует себя его дочка. Мимоходом он подал Босху идею, чем можно заняться вместе с Мэдди в ближайшие выходные.

Гарри уже возвращался на стоянку к своей машине, размышляя, где бы на скорую руку пообедать, когда из Модесто позвонил Алекс Уайт с информацией о купленном тракторе. Как он признался Босху, его так поразил неожиданный утренний звонок, что он бросил игру в гольф, пройдя только девятую лунку. Правда, не скрыл, что не слишком удачная игра, в которой он успел нанести пятьдесят девять ударов, только способствовала такому решению.

Записи, сохраненные бухгалтером, свидетельствовали, что он оформил покупку газонокосилки 27 апреля 2002 года, а забрал ее 1 мая – то есть в десятую годовщину убийства Аннеке Йесперсен. И в тот же день некто, назвавшийся Алексом Уайтом, позвонил с телефона, принадлежавшего салону «Косгроув-трактор», в полицию Лос-Анджелеса, интересуясь ходом расследования.

– Вынужден повторить свой вопрос, мистер Уайт. В тот день, когда вы приезжали за своей газонокосилкой, не звонили ли вы из магазина, чтобы навести какие-либо справки в полиции?

– Это просто чепуха какая-то, – ответил он. – Я не звонил в полицию Лос-Анджелеса в тот день. Более того, я вообще ни разу в жизни не звонил в полицию Лос-Анджелеса. Кто-то воспользовался моим именем, и я никак не пойму зачем. Я совершенно сбит этим с толку, детектив.

Тогда Босх спросил, нет ли каких-то фамилий на сохранившихся у Уайта документах, связанных с той покупкой? И Уайт назвал две. Непосредственным торговым агентом, с которым он имел дело, был некий Реджи Бэнкс, а начальником отдела продаж, утвердившим сделку, – Джерри Хименес.

– Хорошо, мистер Уайт, – сказал Босх. – Вы мне очень помогли. Спасибо огромное и простите, если помешал вам насладиться игрой.

– Это не проблема, детектив. Я все равно был сегодня не в лучшей форме. Но только одна просьба: когда вам удастся разгадать загадку и выяснить, кто пытался прикрыться моим именем, непременно сообщите мне, если не трудно.

– Будет сделано, сэр. Хорошего вам дня.

Открывая дверцу машины, Босх размышлял об услышанном. Задачка с Алексом Уайтом из мелкой подробности дела переросла в нечто гораздо более важное. Кто-то позвонил из филиала фирмы «Джон Дир» с запросом по делу Аннеке Йесперсен, но предпочел назваться чужим именем, позаимствовав его из списка клиентов, которых магазин обслуживал в тот самый день. Для Босха это многое меняло. Неопознанная маленькая точка на его мысленном радаре превратилась в огромный знак вопроса. Вопроса, на который настоятельно требовалось найти ответ.

Босх решил обойтись без обеда и вернуться на рабочее место. По счастью, Чу тоже еще не успел уйти на перерыв, и Босх тут же продиктовал ему для проверки по базам данных имена Реджиналда Бэнкса и Джерри Хименеса. Затем он заметил, что огонек автоответчика на его телефоне мигает, и проверил сообщения. Оказалось, он пропустил звонок Хенрика Йесперсена. Босх чертыхнулся сквозь зубы, не понимая, почему датчанин не набрал номер его мобильника, указанный в электронных письмах.

В очередной раз сверившись с настенными часами, он проделал временны2е вычисления. В Копенгагене было уже девять вечера, но на этот раз Хенрик оставил ему свой домашний номер, и Гарри им воспользовался. Сначала на линии воцарилась продолжительная тишина, пока сигнал пересекал континент и океан. Босх задумался, проходит звонок с запада на восток или наоборот, но его размышления уже после второго гудка прервал мужской голос.

– Говорит детектив Босх из Лос-Анджелеса. Это Хенрик Йесперсен?

– Да, это я.

– Простите, что перезвонил в столь позднее время. Мы можем побеседовать прямо сейчас?

– Да, конечно.

– Очень хорошо. Я благодарен вам за ответ на мое письмо, но у меня есть к вам еще вопросы, если вы не возражаете.

– Я могу говорить сейчас. Пожалуйста, продолжать.

– Спасибо. Э… Во-первых, хотел бы повторить сказанное в моем письме. Расследование смерти вашей сестры является для меня сейчас наиболее важным. Я активно работаю над ним. Хотя прошло уже двадцать лет, уверен, ее гибель причиняет вам боль до сих пор. А потому еще раз примите мои соболезнования.

– Спасибо, детектив. Она была очень красивый и все принимать близко к сердце. Я сильно тосковать за ней.

– Не сомневаюсь, что так и есть.

За годы работы Босху довелось разговаривать со многими людьми, чьи близкие стали жертвами насильственной смерти. Таких случаев у него накопилось так много, что они уже не поддавались подсчету, вот только от этого не делалось легче, и каждый раз сочувствие и понимание чужого горя приходилось переживать с новой силой.

– Что вы хотели меня спросить?

– Прежде всего, о постскриптуме к вашему письму. Вы написали, что Аннеке не была в отпуске, и мне бы хотелось прояснить этот вопрос.

– Нет, она не была в отпуске.

– Да, мне понятно, что она уже приступила к работе, когда приехала в Лос-Анджелес, чтобы написать о тех событиях для своей газеты. Но, как мне показалось, вы подразумевали, что она вообще отправилась в США не на отдых. Это так?

– Она работала все время. Она готовила статья.

Босх подтянул поближе блокнот, чтобы делать заметки.