— Наш мир уже не тот, каким был прежде, — сказала Арья. — И Всадники уже тоже не могут жить сами по себе, как это было когда-то. Их слишком мало осталось, и одним им не выстоять. Пройдет еще немало времени, прежде чем Всадников будет достаточно и они смогут занять в обществе свое прежнее место. Ведь и ты принес клятву верности Насуаде, и Орику, и его клану Дургримст Ингеитум. Но не нам, не алфакин, и было бы только справедливо, чтобы и эльфы тоже имели своего Всадника и своего дракона.

— Ты же знаешь: мы с Сапфирой готовы сражаться за эльфов точно так же, как и за гномов или за людей! — пылко возразил Эрагон.

— Я-то знаю, но другие не знают. Внешняя сторона тоже очень важна, Эрагон. Ты не в силах изменить тот факт, что уже поклялся в верности Насуаде и клану Орика. Мой народ тяжело страдал в течение последнего столетия, и хотя тебе это, возможно, не кажется столь очевидным, мы уже не те, какими были когда-то. Точно так же, как когда-то для драконов погасла звезда их удачи, гаснет и наша звезда. Все реже у нас рождаются дети, все быстрей иссякают наши силы. А кое-кто уже считает, что и ум у нас уже не столь остер, как когда-то. Впрочем, последнее доказать и невозможно.

— Но ведь то же самое верно и для людей — во всяком случае, так считает Глаэдр, — сказал Эрагон.

Арья кивнула:

— Он прав. Обеим нашим расам нужно время, чтобы прийти в себя и набраться сил. Очень многое будет зависеть также от возвращения драконов. Мало того, точно так же, как Насуада нужна для восстановления и выздоровления вашей расы, такой вождь нужен и нашему народу, эльфам, а потому после смерти Имиладрис я все время чувствовала, что обязана взвалить эту ношу на свои плечи.

Она коснулась своего левого плеча, где был спрятан иероглиф «йявё», означающий «узы доверия».

— Я поклялась служить своему народу, когда была ненамного старше тебя. Я не могу бросить его сейчас, когда он так нуждается во мне.

— Эльфы всегда будут в тебе нуждаться.

— И я всегда откликнусь на их призыв. Не тревожься, мы с Фирненом не забудем о своих обязанностях дракона и Всадника. Мы поможем тебе охранять эти земли и решать те споры, что окажутся нам по силам. А то место — где бы оно ни оказалось, даже на самой южной оконечности Спанна, — где будет находиться школа драконов и Всадников, мы будем посещать постоянно и будем помогать.

Ее слова встревожили Эрагона, но он приложил все силы, чтобы скрыть свою тревогу. То, что она обещала, вряд ли будет возможно, если они с Сапфирой примут то решение, которое обсуждали на пути сюда. Хотя все, что сказала Арья, помогало ему утвердиться в правильности принятого ими решения. Вот только его беспокоило, что Арья и Фирнен не смогут пойти тем же путем.

Он склонил голову, признавая правильность решения Арьи и ее право принять такое решение.

— Я знаю, что ты никогда не станешь пренебрегать своими обязанностями, — сказал Эрагон. — Ты никогда не поступалась своим долгом. — Он не хотел, чтобы это прозвучало слишком торжественно или даже враждебно, он просто констатировал тот факт, который всегда заставлял его безмерно уважать Арью. — И я понимаю, почему ты так долго не давала о себе знать. Я, наверное, тоже так поступил бы на твоем месте.

Она снова улыбнулась.

— Спасибо тебе.

Он кивнул в сторону ее меча.

— Это, наверное, Рюнён переделала Тамерлин под твою руку?

— Да, она. Хотя все время жутко ворчала, говорила, что меч идеален, что нечего его портить. Но я очень довольна тем, как она его переделала. Теперь он мне как раз по руке и отлично сбалансирован. Он стал легким, как прутик!

Они постояли молча, глядя на драконов, и Эрагон все пытался придумать, как бы рассказать Арье об их с Сапфирой планах. Но даже начать не сумел, потому что она спросила:

— А у вас с Сапфирой как шли дела в последние несколько месяцев?

— Да, нормально.

— Что еще интересного произошло с тех пор, как ты написал мне письмо?

Эрагон на минуту задумался, затем кратко сообщил Арье о покушениях на Насуаду, о восстании на севере и на юге, о рождении дочери у Рорана и Катрины, о получении Рораном титула графа и о том, сколько сокровищ им удалось раскопать в разрушенной цитадели. В самую последнюю очередь он рассказал о том, как они с Сапфирой летали в Карвахолл и на могилу Брома.

Пока он ей все это рассказывал, Сапфира и Фирнен начали кружить, очень быстро подергивая кончиками хвостов. У обоих пасти были слегка приоткрыты, белые длинные клыки обнажены, и оба тяжело дышали, издавая низкие ворчливые с повизгиванием звуки, каких Эрагон еще никогда прежде не слышал. Это было более всего похоже на начинающуюся драку, что несколько его встревожило, но чувства, которые испытывала Сапфира, отнюдь не имели отношения ни к гневу, ни к страху. Это было совсем иное чувство…

«Я хочу испытать его», — заявила ему Сапфира и шлепнула хвостом по земле, заставив Фирнена остановиться.

«Испытать? Но как? Зачем?»

«Чтобы выяснить, есть ли у него железо в костях и огонь внутри! Чтобы узнать, подойдет ли он мне!»

«Ты уверена?» — спросил Эрагон, уже догадываясь, к чему она клонит.

Сапфира снова стеганула хвостом по земле, и он почувствовал ее решимость и силу ее желания.

«Я все о нем знаю — все, кроме этого. И потом, — она изобразила нечто вроде веселой усмешки, — драконы ведь не на всю жизнь браки заключают!»

«Ну, хорошо… Но будь осторожна».

Он едва успел договорить, когда Сапфира ринулась вперед и укусила Фирнена за левый бок — да так, что потекла кровь. Фирнен оскалился, отскочил назад и зарычал. Казалось, он не чувствует в себе должной уверенности.

«Сапфира!» — И Эрагон, страшно огорченный, повернулся к Арье, собираясь извиниться.

Но Арья огорченной вовсе не казалась. А Фирнену, как и Эрагону, она мысленно сказала:

«Если ты хочешь, чтобы она тебя уважала, ты должен в ответ тоже ее укусить».

И она, приподняв бровь, насмешливо посмотрела на Эрагона. Он ответил ей осторожной улыбкой, поняв, в чем дело.

Фирнен оглянулся на Арью, явно колеблясь, и снова отпрыгнул, ибо Сапфира в очередной раз больно его цапнула. А потом он вдруг взревел, расправил крылья, словно желая казаться больше, и, бросившись на Сапфиру, тоже укусил ее за заднюю лапу, пронзив зубами чешуйчатую шкуру.

Разумеется, для Сапфиры такой укус — сущий пустяк.

И оба дракона вновь принялись кружить, рыча и подвывая все громче и громче. Затем Фирнен снова прыгнул и прижал шею Сапфиры к земле. Он некоторое время подержал ее в таком положении, игриво покусывая за затылок, а потом Сапфира вырвалась, хотя сопротивлялась она отнюдь не так яростно, как можно было бы ожидать. И Эрагон догадывался, что она сама позволила Фирнену поймать ее, поскольку в обычной ситуации даже Торн вряд ли сумел бы это сделать.