— Ты и так сделал очень многое, — перебила Илэйн, взор ее был прикован к столбам дыма, поднимающимся над Самарой.

— Я же обещал, — сказал Галад с усталой покорностью. Очевидно, еще до прихода Найнив они обменивались схожими фразами.

Найнив кое-как выразила свою благодарность, Галад любезно отмахнулся, но бросил на нее такой взгляд, словно и она ничего не поняла. А Найнив готова была признать за ним даже большее. Чтобы сдержать обещание, он развязал войну — в этом отношении Илэйн была права: война, если еще и не началась, то вот-вот разгорится. Однако, хоть его солдаты и удерживали корабль Нереса, Галад все равно вряд ли смог бы потребовать цены поприемлемей. Судно принадлежит Нересу, и Нерес вправе запрашивать такую цену, какую хочет. Главное, чтобы он взял Илэйн и Найнив. Вот и вся правда. Галад никогда не учитывал, сколь дорого обойдется его правильный поступок для него самого или для кого-то другого.

На сходнях Галад помедлил, посмотрев на город, словно глядя в будущее.

— Держитесь подальше от Ранда ал'Тора, — печально промолвил он. — Он приносит разрушение. Он вновь разломит мир, прежде чем сам сгинет. Держитесь от него подальше.

И зашагал по причалу, уже приказывая нести свои доспехи.

Найнив обнаружила, что озадаченно переглядывается с Илэйн, хотя изумление ее быстро сменилось замешательством. Трудно испытывать сходные чувства с тем, кто, как тебе известно, способен ошкурить тебя своим язычком. По крайней мере, потому-то сама Найнив и чувствовала растерянность. Почему смущена Илэйн, она и вообразить не могла, ну разве что девушка образумилась. Наверняка Галад не подозревает, что у них и в мыслях нет направляться в Кэймлин. Наверняка не подозревает. Проницательностью мужчины никогда похвалиться не могли. Какое-то время Найнив и Илэйн не глядели друг на друга.

Когда на борт «Речного змея» взошла возбужденная толпа мужчин, женщин и детей, поднялась легкая суматоха. Не сразу Найнив заставила капитана Нереса уяснить, что он обязан найти место для всех и что, хоть он и полагает, будто он назначает цену, сколько будет стоить проезд до Боаннды, в точности известно именно ей. Разумеется, немного помогло и то, что Найнив предусмотрительно шепнула Уно, чтобы шайнарцы занялись оружием. Что ж, они произвели весьма благотворное действие на капитана — пятнадцать сурового вида, просто одетых мужчин, с бритыми головами и хохолками волос, не говоря уже о пятнах крови, о том, как они смазывали и затачивали мечи, сопровождая смехом чей-то рассказ, как кого-то из них чуть не насадили на вилы, точно ягненка. Найнив отсчитала монеты Нересу в ладонь, и хотя ей было жалко расставаться с деньгами, она вызывала в памяти, как выглядели пристани в Танчико, и продолжала считать. В одном Нерес оказался безусловно прав: судя по виду, у этого люда особого богатства не имелось, и им пригодится каждый медяк, который у них есть. Илэйн не имела никакого права спрашивать таким противно-сладеньким голоском, не вырывают ли у Найнив зуб.

Команда, подчиняясь зычным распоряжениям капитана, забегала, готовясь отчаливать, а последние из беженцев еще взбирались на борт, неся в руках жалкие пожитки — у многих, кроме драной одежды, ничего и не было. Говоря по правде, беженцы заполонили даже это широкое судно — Найнив принялась гадать, не оказался ли Нерес прав и здесь. Однако, едва ноги беженцев прочно встали на палубу, их лица осветила такая надежда, что Найнив устыдилась подобной мысли. А узнав, что она оплатила их проезд, они столпились вокруг, пытаясь поцеловать ей руки, краешек ее юбки, наперебой выкрикивая слова благодарности и благословения; кое у кого по грязным щекам катились слезы, как у женщин, так и у мужчин. Найнив стало так неловко, что захотелось провалиться на месте сквозь доски палубы, на которой она стояла.

Вскоре матросы выставили весла и подняли паруса, и Самара начала удаляться. Лишь тогда Найнив сумела положить конец всем излияниям. Пусть только Илэйн или Бергитте хоть слово скажут, она, дабы их проучить, любую с тумаками по всему судну прогонит.

Пять дней они плыли на «Речном змее», пять дней по медленно изгибающемуся Элдару, а дни были удушающе жаркими и ночи лишь немногим прохладнее. Кое-что на сей раз переменилось к лучшему, но началось плавание не лучшим образом.

Первой неприятностью путешествия оказалась каюта Нереса. Располагалась она на корме и была единственной отдельной каютой. Иначе спать пришлось бы на палубе. Нет, нельзя сказать, чтобы Нерес уступил свою каюту без большой охоты. Он очень спешил убраться оттуда — штаны, куртки и рубашки болтались у него за плечами, торчали из огромного вороха, который он прижимал к груди, в одной руке капитан сжимал стаканчик для бритья, в другой — бритву, последнее и заставило Найнив пристальней взглянуть на Тома, Джуилина и Уно. Одно дело — если она по своему усмотрению использует их, а другое — если они заботятся о ней за ее спиной. Вряд ли их лица могли быть более открытыми, а глаза более невинными. Илэйн припомнила еще одну из присказок Лини. В открытом мешке ничего не спрячешь, за открытой дверью мало что скроешь, но открытый мужчина несомненно что-то да скрывает.

Но какую бы проблему ни представляли мужчины, сейчас дело было в самой каюте. В ней пахло затхлостью и плесенью; хоть крохотные оконца распахнуты настежь, света в ограниченную стенами сырую тесноту они впускают мало. Ужатая — вот как можно охарактеризовать эту каюту. Маленькая, меньше фургона, и большую часть пространства занимала обстановка: прикрученные к полу тяжелый стол и стул с высокой спинкой, ведущая на палубу лесенка. К стене пристроен умывальник с замурзанным кувшином и тазиком и с узким пыльным зеркальцем, отчего каюта стала еще теснее. Довершали обстановку несколько пустых полок и крючков для одежды. В балки низкого потолка даже девушки почти упирались головами. И кровать оказалась всего одна, шире тех коек, на которых они спали в фургоне, но все равно тесная для двоих. Рослый Нерес должен был чувствовать себя тут как в ящике. Видимо, каждый дюйм свободного пространства этот человек отводил грузу и не мог поступиться ни пядью.

— В Самару он явился ночью, — бурчала Илэйн, скидывая с плеч узлы и пренебрежительно разглядывая капитанскую каюту, уперев руки в бока, — и отбыть хотел тоже ночью. Я слышала, он кому-то из своих людей говорил, что собирается плыть только ночами, чего бы ни хотели те… девки. По-видимому, плавание при свете дня его не очень-то радует.

Размышляя о локтях Илэйн и ее холодных ступнях, Найнив прикидывала, не лучше ли ей самой ночевать наверху, вместе с беженцами.

— О чем это ты?

— Найнив, этот человек — контрабандист.

— На таком корабле? — Сбросив с плеч узлы, Найнив водрузила торбу на стол и села на краешек кровати. Нет, на палубе она спать не станет. Пусть тут воздух плесенью отдает, но со временем каюта проветрится, а кровать хоть и узкая, зато с толстой периной. А судно и вправду покачивается самым неприятным образом, посему она не откажется от каких бы то ни было удобств. Не погонит же ее отсюда Илэйн. — Это сущая бочка. Нам повезет, коли до Боаннды за две недели доберемся. И одному Свету ведомо, сколько потом до Салидара плыть.