Когда я подъезжал по засыпанной снегом дороге к дому Баррича, снег прекратился и небо очистилось, и мне вдруг показалось, что я попал в сказку. Огромные шапки снега покрывали дом и конюшни. В голубое небо уходила струйка дыма. Однако между домом и конюшней была протоптана дорожка. Я остановил Вороную и некоторое время молча любовался удивительно мирной картиной. Неожиданно дверь конюшни распахнулась, и появился Чивэл с тележкой, наполненной грязной соломой. Я свистнул, чтобы предупредить его о появлении гостя, и Вороная начала спускаться с холма к дому. Сын Баррича молча стоял и смотрел на меня. Во дворе я остановил лошадь и попытался придумать какое-нибудь приветствие. Моя Вороная недовольно вздернула голову.

– С этой лошадью нужно работать, – недовольно заметил Чивэл, подошел поближе и остановился. – А, так это ты!

– Да. – Теперь самое трудное: – Могу я войти? – Ему едва исполнилось пятнадцать, но он оставался старшим мужчиной в доме.

– Конечно. – Но его слова не сопровождались улыбкой. – Я займусь твоей лошадью.

– Я предпочел бы сам о ней позаботиться, если ты не против. Я слишком давно ею не занимался – и это сказывается. Потребуется немало времени, чтобы привести ее в надлежащий вид.

– Как пожелаешь. Сюда.

Я спешился и посмотрел в сторону дома, но если кто-то и заметил меня, вида они не подали. Вслед за Чивэлом, ведя на поводу Вороную, я вошел в конюшню. Здесь царил образцовый порядок. Нимбл и Джаст убирали навоз. Тут же появился Стеди с ведрами воды. Все они застыли на месте, увидев меня. Неожиданно на меня нахлынули далекие воспоминания. Ночной Волк, стоящий поодаль от остальной стаи. Ему ужасно хотелось присоединиться, но он понимал, что его прогонят, если он совершит ошибку.

– Я всюду вижу следы работы твоего отца, – сказал я, и это было правдой.

Я сразу же понял, что Баррич выстроил конюшню в полном соответствии со своим требованиями. Конюшня получилась даже больше, чем в Баккипе. Стоит открыть ставни, как воздух и свет хлынут внутрь. Только Баррич мог так аккуратно разложить щетки. Мне вдруг показалось, что я ощущаю его присутствие. Я заморгал и вернулся в настоящее – Чивэл внимательно наблюдал за мной.

– Ты можешь поставить лошадь сюда, – сказал он, указывая на свободное стойло.

Они вернулись к своей работе, а я занялся Вороной: слегка смочил ее шкуру водой и принялся чистить. Чивэл подошел, чтобы посмотреть на лошадь, – интересно, удовлетворит ли его моя работа?

– Хорошая лошадь. – Больше он ничего не сказал.

– Да. Подарок моего друга. Именно он послал Малту твоему отцу, когда понял, что она ему больше не понадобится.

– О, это замечательная кобыла! – воскликнул Чивэл, и я последовал за ним, чтобы взглянуть на Малту. Мы прошли мимо Грубияна, жеребца-четырехлетки, которого Чивэл хотел скрестить с ней, если бы не воля отца. И еще я подошел к Радди. Мне показалось, что старый жеребец почти меня вспомнил. Он подошел и прижался головой к моему плечу.

– Наверное, это будет его последний жеребенок, – тихо сказал я. – Полагаю, Баррич хотел использовать последний шанс еще раз скрестить две эти линии. В свое время Радди был замечательным жеребцом.

– Я смутно помню, как он у нас появился. Какая-то женщина спустилась с холма с двумя лошадями и передала их отцу. Тогда у нас даже не было хлева, не говоря уж о конюшне. Папа вынес все дрова из сарая в ту ночь, чтобы лошадям не пришлось остаться под открытым небом.

– Могу спорить, что Радди был рад видеть твоего отца.

Чивэл недоуменно посмотрел на меня.

– Так ты не знал, что он много лет назад принадлежал Барричу? Верити дал твоему отцу возможность выбрать из двухлеток. И Баррич выбрал Радди. Он знал жеребца с самого рождения. В ту ночь, когда королеве пришлось бежать из Баккипа, спасая свою жизнь, Баррич посадил ее именно на него. И Радди благополучно доставил ее в Горное Королевство.

Мои слова произвели на Чивэл а впечатление.

– Я ничего об этом не знал. Папа редко рассказывал о Баккипе.

Кончилось тем, что я остался помогать убирать навоз и кормить лошадей. Я рассказал мальчику о тех его лошадях, которых знал раньше, а Чивэл с вполне объяснимой гордостью показывал мне конюшню. Он отлично справлялся с работой, и я так ему и сказал. Чивэл показал мне кобылу, у которой гноилось копыто, – она уже поправилась, а затем мы добрались до коровы и дюжины цыплят.

К тому моменту, когда мы направились к дому вместе с остальными мальчишками, я успел со всеми познакомиться.

– Мама, у нас гость, – крикнул Чивэл, распахивая дверь.

Я стряхнул снег и навоз с сапог и вошел в дом вслед за ним.

Она уже знала о моем приезде. Щеки Молли раскраснелись, она успела пригладить короткие волосы. Заметив, что я смотрю на нее, она бессознательно подняла руку, чтобы их поправить. Мы оба тут же вспомнили причину, по которой ей пришлось обрезать волосы, и тень Баррича встала между нами.

– Ну, я закончил работу и ухожу к Стаффманам, – заявил Чивэл, прежде чем я успел поздороваться с Молли.

– Я с тобой! Мне так хочется посмотреть на Кип и поиграть со щенками, – вмешался Хирс.

Молли наклонилась к мальчику.

– Ты не можешь всякий раз сопровождать Чивэла, когда он идет к своей девушке.

– Сегодня может, – неожиданно предложил Чивэл и бросил на меня быстрый взгляд, словно хотел убедиться, что я понял, какую услугу он мне оказывает. – Я посажу его у себя за спиной; его пони не сможет бежать по такому глубокому снегу. Поторопись Хирс, я не стану тебя ждать.

– Хочешь чая, Фитц? Ты не замерз?

– Честно говоря, работа в конюшне помогает быстро согреться. Но от чая не откажусь.

– Мальчишки заставили тебя работать в конюшне? Ах, Чив, он же гость!

– Он умеет обращаться с лопатой, – заметил Чивэл, и это был комплимент. – Давай скорей, Хирс, я не собираюсь целый день тебя ждать.

Наступило несколько минут суматохи. Должно быть, подобная суета всегда происходит, когда надо отправить куда-нибудь шестилетнего ребенка, поскольку удивила она только меня. По сравнению с этим переполохом даже казармы стражников были спокойным местом. К тому моменту, когда Чивэл и Хирс ушли, Стеди успел сбежать на чердак, а Джаст и Нимбл устроились за столом. Нимбл делал вид, что чистит ногти, а Джаст откровенно меня разглядывал.

– Фитц, пожалуйста, присядь. Нимбл, подвинься немного. Джаст, принеси дров, – раздала указания Молли.

– Ты специально меня отсылаешь!

– Какой ты проницательный! А теперь ступай. Нимбл, ты вполне можешь ему помочь. Отряхни дрова от снега и перенеси их в сарай, чтобы они немного подсохли.

Оба вышли из дома, всем своим видом выражая протест. Когда дверь за ними закрылась, Молли глубоко вздохнула, потом сняла чайник с огня, вылила закипевшую воду в большой сосуд, куда уже успела насыпать чай. Затем она достала чашки и баночку с медом и уселась напротив меня.