2) Послание к Флорину. Из него Евсевий сохранил интересный и важный отрывок, «О единоначалии, или о том, что Бог не есть виновник зла» [1454]. Вероятно, послание было создано после труда против ересей, около 190 г.[1455] Флорин был старшим другом и соучеником Иринея и в течение какого–то времени пресвитером Римской церкви, но потом он был смещен с должности, так как предался гностической ереси. Ириней трогательно напоминает ему, как они вместе учились у ног патриарха Поликарпа, когда он занимал какую–то должность при царском дворе (вероятно, во время пребывания Адриана в Смирне), и пытается вернуть его назад, к вере его юности, но мы не знаем, удалось ли это ему.

3) «Об осмерице»[1456], против валентиновской системы эонов, в которой число восемь имеет особое мистическое значение. Евсевий сообщает, что этот труд был написан в связи с Флорином и что он нашел в нем «следующее потрясающее замечание»: «Я призываю вас, кто бы вы ни были, переписывающие эту книгу, во имя Господа нашего Иисуса Христа и Его явления в благодати, когда Он придет судить живых и мертвых, сверить то, что вы переписали, и выправить по оригиналу рукописи, с которой вы внимательно переписывали. Скопируйте также это увещевание и вставьте его в копию». Небрежность переписчиков того времени — основная причина разночтений в тексте Греческого завета, которых было много уже во II веке. Сам Ириней упоминает о принципиальной разнице в прочтении мистического числа антихриста (666 и 616), от которого зависит историческое толкование книги (Отк. 13:18).

4) Книга «О схизме», адресованная Власту, который был главой римских монтанистов и квадродециманом[1457]. Вероятно, в ней проблемы, связанные с монтанистами, рассматривались с примирительной точки зрения.

5) Евсевий упоминает[1458] еще несколько трактатов, от которых до нас не дошло ничего: «Против греков» (или «О знании»), «Об апостольской проповеди», «Книга разных рассуждений»[1459] и «О Премудрости Соломона». В сирийских фрагментах упоминаются и другие утраченные труды.

6) Вероятно, Ириней был автором трогательного рассказа о гонениях 177 г., который церкви Лиона и Вьенны послали церквям Малой Азии и Фригии и часть которого сохранилась у Евсевия. Ириней был свидетелем этих жестокостей, однако имя его не упоминается, что вполне соответствует его скромности. Документ проникнут духом христианской кротости, в нем прослеживается отвращение к гностицизму, терпимость к монтанизму и ожидание скорого явления антихриста. Это, без сомнений, один из чистейших и драгоценнейших памятников доникейской литературы, ни в чем не уступающий «Мученичеству Поликарпа», даже превосходящий его, так как свободен от суеверий, связанных с поклонением реликвиям[1460].

7) Наконец, нам следует упомянуть еще четыре греческих фрагмента из трудов Иринея, которые Пфафф обнаружил в Турине в 1715 г. и впервые опубликовал. Некоторые римские богословы сомневались в их подлинности, в основном по доктринальным причинам[1461]. Первый посвящен теме истинного знания[1462], которое заключается не в решении тонких проблем, но в божественной мудрости и подражании Христу; второй — теме евхаристии[1463]; третий — необходимости терпимо относиться к разногласиям во второстепенных вопросах, в связи с пасхальными спорами; четвертый — цели воплощения, которая определена в нем как очищение от греха и уничтожение всяческого зла[1464].

(I.) S. Hippolyti episcopi et martyris Opera, Graece et Lat. ed. J. A. Fabricius, Hamb. 1716–18, 2 vols, fol.; ed. Gallandi в «Biblioth. Patrum», Ven. 1760, vol. II.; Migne: Patr. Gr., vol. x, col. 583–982. P. Ant. de Lagarde: Hippolyti Romani quae feruntur omnia Graece, Lips, et Lond. 1858 (216 pp.). Лагард издал также несколько сирийских и арабских фрагментов из Ипполита в своих Annalecta Syriaca (p. 79–91) и в Appendix, Leipz. and Loud. 1858.