Работать с Ротлингсхофером оказалось приятно. Мы встречались почти ежедневно. Я могла рассказывать об Африке часами. Издателя интересовали мельчайшие подробности. Он задумал выпустить два тома и надеялся на большой успех.

Однако пробные главы, написанные несколькими анонимными авторами, Бехтле не удовлетворили. Он попросил меня попробовать написать одну главу. Она ему так понравилась, что мне оставалось только одно — самой подготовить весь текст.

Я решила поработать над книгой за пределами города. Ади Фогель и Винни Маркус предоставили в мое распоряжение охотничью хижину недалеко от Фушля. В этой атмосфере полного уединения на природе работа давалась мне легко. Когда через семь недель я покинула хижину, все было готово и я уже могла безболезненно двигать рукой. Я написала 247 страниц и с нетерпением ожидала реакцию Бехтле.

Но меня ждало очередное разочарование. Еще до прочтения рукописи Бехтле сообщил, что передумал, — решил издать только фотоальбом, где будет всего 100 страниц текста. В сокращенном варианте не должно остаться личных переживаний, а только деловая информация о нуба.

Я расценила это как невероятно несправедливое требование. Ведь сам же Бехтле поначалу хотел сделать основным содержанием книги именно мои субъективные воспоминания об экспедиции. И вот — четыре месяца я работала на издательство бесплатно и, как выяснилось, понапрасну.

Эта кардинальная смена настроения заказчика рукописи должна была иметь подоплеку, о которой я вскоре узнала. Стефан Лорант, известный писатель, один из моих американских друзей, порекомендовал мне пригласить в качестве совместного партнера для фотоальбома нью-йоркское издательство «Эбрахаме». Когда Бехтле туда обратился, он получил жесткий отказ, подействовавший на него как холодный душ. Он стал неуверенным, понял, что в одиночку финансировать фотоальбом не сможет, и спустя некоторое время сказал мне, что пока этот проект надо отложить.

Снова превратности судьбы. Но я не собиралась сдаваться. Зарубежные фотожурналы просили сделать фотографии животных. Я решила фотографировать их в Восточной Африке вместе с Хорстом.

Как просто сегодня долететь до Найроби или Момбасы! Почти два десятка лет назад ситуация обстояла по-другому, даже если бронировался чартерный рейс. Для того чтобы адекватно описать начало нашего путешествия, процитирую мое первое письмо Инге после прибытия в Малинди, на побережье Индийского океана.

Все прошло. Часто я уже думала, что силы подошли к концу, и все-таки жизнь продолжалась.

Морские купания бодрили меня, я чувствовала себя день ото дня все лучше. На арендованном «фольксвагене» мы собрались посетить несколько национальных парков. Я вновь почувствовала жажду фотографировать. Недостатка в сюжетах не было. И опять во мне проснулось желание поселиться в Африке.

После удачного фотосафари в парке Амбозелли у подножия Килиманджаро и снимков масаи, нашей следующей целью стали озеро Маньяра[500] и знаменитый кратер Нгоронгоро. С погодой повезло: приятное тепло, никаких дождей. На прекрасных улицах машин совсем мало.

В Танзании на реке Уза мы посетили старого знакомого егеря и господина фон Надя. Его сказочные владения находились у подножия Меру.

Вскоре, однако, с этим райским местом нам пришлось попрощаться, так как через несколько дней мы планировали вылетать из Малинди. За день до отлета произошло то, что перевернуло всю мою жизнь. Случайно на доске объявлений я увидела написанное мелом слово «гогглинг» и узнала, что оно обозначает снабженную мундштуком выдвижную трубку для забора воздуха при подводном плавании. Хотя с детства я была «водяной крысой» — уже в пятилетием возрасте родители научили меня плавать, — позже мне не представлялось возможности заняться водным спортом, так как все свободное время я проводила в горах. Скалолазание и горные лыжи стали моими увлечениями. Тогда я еще не подозревала, что случайно брошенный взгляд на слово «гогглинг» сделает меня впоследствии ныряльщицей.

Мы присоединились к группе любителей подводного плавания. Никогда я еще не надевала плавательных очков или ласт, и вот первый раз мне захотелось это испытать. Если бы эту попытку я совершила в Балтийском или Северном морях, меня не охватило бы такое восторженное состояние, как в Индийском океане. Полный тайн подводный мир околдовал меня. Хорст чувствовал что-то похожее. Мы восхищались множеством пестрых рыбин, которые беззаботно кружили вокруг нас. Я не могла наглядеться. Невероятные цветовые гаммы и фантастические орнаменты приводили в замешательство. Великолепие красок кораллов изумляло. Я могла находиться под водой только очень короткое время, не умела надолго задерживать дыхание. Вся группа уже забралась в лодку, только мы Хорстом оставались в воде. Все увиденное мной здесь в первый раз, оказалось так ослепительно прекрасно, что я чувствовала себя несчастной оттого, что испытала все это лишь в последний день отпуска. До сих пор этот мир я видела только в фильмах Ганса Хасса[501] и Кусто,[502] но прочувствовать это самой было намного увлекательнее. Я решила, что, как только смогу, познакомлюсь с подводным миром поближе.

Незадолго до Рождества меня навестил Рольф Гильхаузен,[503] художественный редактор «Штерна». Мне было интересно, как он воспримет снимки нуба. Я выбрала отдельные фотографии, но он захотел посмотреть все. Часами мы рассматривали снимки, и вскоре я заметила, что они ему нравятся. С большой осторожностью, но очень быстро он отобрал несколько самых лучших фотографий, а также около сотни диапозитивов. Среди них был один, который я ему давать не хотела: двое юношей нуба во внутреннем дворе дома играют на гитарах. Рольф не скрывал, что очарован этой фотографией, но я дорожила ею не меньше. Я попросила его отступиться, но Гильхаузен не соглашался. Чем больше я оборонялась, тем непреклоннее он становился и, в конце концов, поставил выпуск фотоальбома в зависимость от получения этого снимка. Я не захотела терять связь с таким значительным иллюстрированным журналом и сдалась. При прощании, однако, я лишь услышала: