– У тебя тут столько фотографий, – сказал Джек. – Моих, я имею в виду.

– Ну конечно, еще бы! – воскликнул Уильям. – Что мы сидим, давай посмотрим на них поближе! Готов спорить, в доброй половине случаев ты и не подозревал, что тебя снимают!

Джек встал с кровати и подошел к доскам, отец следовал за ним в носках, не отставая, словно тень.

В самом деле, очень много фотографий с борцовских соревнований – слишком много. Кто мог их сделать? Порой по десятку снимков с одного и того же матча! Джек и понятия не имел, что у него есть столь преданный поклонник, что в Реддинге, что в Эксетере. Он уже давно знал, что за учебу и там и там платил отец; возможно, Уильям попросил кого-то из школы снимать Джека на ковре, но кого?

Джек почувствовал, как папа обнимает его за грудь, просунув руки ему под мышки; длинные пальцы Уильяма сомкнулись в замок над сердцем сына, он поцеловал Джека в затылок.

– Мой дорогой малыш! – сказал он. – Я и вообразить себе не мог, что мой сын станет борцом! Это не укладывалось у меня в голове, поэтому мне пришлось приехать и посмотреть собственными глазами.

– Ты видел меня на ковре?

– Я пообещал твоей матери, что не буду вступать с тобой в контакт. Но что я не буду на тебя смотреть – нет, этого я ей не обещал! – воскликнул отец. – Твои выступления по борьбе были открыты для всех желающих, так что если бы даже твоя мама знала – а она не знала, – она не смогла бы не пустить меня в зал!

– Так это ты делал эти снимки?

– Да-да, кое-какие я делал сам! А еще тренер Клум – добрый малый, хотя фотограф посредственный, а также тренеры Хадсон и Шапиро, просто замечательные люди! И еще этот твой приятель Герман Кастро – просто золотой человек! Ты не теряй его из виду – и вообще, вам, я думаю, надо куда теснее общаться. Но кое-какие в самом деле снял я. Да, я! – Уильям неожиданно принял раздраженный вид – видимо, ему не понравилось, что Джек стоит как обухом ударенный. – В конце концов, до Реддинга с Эксетером не ближний свет из Шотландии, я не собирался уезжать оттуда без пары-другой снимков! – воскликнул с возмущением отец.

Джек прикинул, что Хетер родилась, как раз когда он начал бороться в Реддинге; получается, Уильям ездил в Мэн, когда Барбара была беременна или только что родила. Когда Джек выступал в Эксетере, Хетер была маленькой девочкой – вероятно, она не запомнила папины отлучки. Но Барбара? Как она относилась к этим папиным поездкам? Сначала у нее был рак, потом ее сбило такси – и тогда папа к Джеку уже не ездил.

На очередной доске Джек заметил фотографию, где он сидит в «Хама-суши», улыбается в камеру – значит, снимала Эмма. А вот Эмма сидит у Джека на коленях, он даже помнит, как она делала этот снимок – в их первой квартире, проеденной крысами халупе в Венисе. А вот Джек, вырядившийся в официантскую форму, в «Американ Пасифик»; эту фотографию тоже не мог сделать никто, кроме Эммы.

– А эти тебе Эмма прислала? – спросил Джек.

– Я знаю, с Эммой тебе порой бывало трудно, – сказал отец, – но все же она была тебе хорошим другом, Джек, верным, настоящим. Я ни разу не встречался с ней – только периодически говорил с ней по телефону. А вот еще посмотри! – вдруг воскликнул он и потащил Джека к другой доске. – Эти мне прислала твоя подружка Клаудия!

И правда, вот они – Клаудия и Джек, тем самым летом, когда играли Шекспира, Джек хотел роль Ромео, а получил – Тибальта. А вот театр в Коннектикуте, где Джек и Клаудия играли женщин в пьесе Лорки «Дом Бернарды Альбы» – слава богу, фото не с того представления, когда у Джека было расстройство желудка.

– Ты виделся с Клаудией? – спросил Джек.

– Нет, тоже только по телефону общался, – сказал Уильям. – Милая девушка, очень серьезно настроенная. Только вот детей хотела до зарезу, так?

– Ага, – сказал Джек.

– Вот ведь как бывает, некоторых людей встречаешь не вовремя! – сказал отец. – Возьми хоть меня и твою мать – время оказалось, что и говорить, неподходящее, как для нее, так и для меня.

– Она не имела никакого права лишать тебя возможности общаться со мной! – воскликнул в ярости Джек.

– Ты брось эти свои американские замашки! – сказал отец. – Вы, американцы, все считаете свои права – право на то, право на се. Да кто вам их дал-то? Я встретил юную девушку и сказал, что буду любить ее вечно, а не смог. Я вообще ее любил, прямо скажем, не очень долго. Правду сказать, я довольно скоро решил, что ошибся, – но было поздно, я уже изменил всю ее жизнь! А если ты изменил чью-то жизнь, Джек, о каких таких правах можно говорить? Разве у твоей мамы не было права, скажем так, обидеться на меня?

Он рассуждает разумно, подумал Джек, вполне здравомыслящий человек, так какого же черта он делает в сумасшедшем доме? Впрочем, Хетер его предупреждала – именно такие мысли будут приходить ему в голову поначалу.

Вот Джек танцует в «Кабаре», вот лето 1986 года, Джек играет «Эсмеральда» в гей-постановке голубого коршуна Бруно Литкинса. Это все Бруно виноват, что кинокарьера Джека началась с ролей трансвеститов, спасибо хоть гетеросексуальная ориентация Джека не пострадала.

– В женских ролях ты очень хорош, – сказал Джеку Уильям, – но, сам понимаешь, я как отец предпочитал смотреть, как ты играешь мужчин.

Вот фотографии Джека с мамой и Лесли Оустлер, а вот он с матерью в салоне «Дочурка Алиса». Интересно, кто это снимал, Лесли или какой-нибудь Алисин клиент?

– Эмма хотела, чтобы я посмотрел на ее маму, – объяснил Уильям, – она беспокоилась, не будет ли Лесли плохо влиять на тебя!

– А она тоже присылала тебе фотографии? – спросил Джек. – Ты говорил с ней по телефону?

– Да, присылала, да, говорил. Другое дело, мне казалось, что Лесли отправляла мне фотографии и звонила, лишь когда ее очень сильно доводила Алиса.

– А-а, понимаю, когда мама ей изменяла, – сказал Джек.

– Я про маму твою никогда Лесли не спрашивал, только про тебя.

Вот фотография Джека с мисс Вурц – времен Торонтского кинофестиваля; мисс Вурц лучится от счастья, вылитая бывшая кинозвезда. Наверное, снимала Клаудия, но улыбку мисс Вурц ни с чем не перепутаешь – Каролина улыбалась Уильяму, которому, несомненно, и предназначалась фотография.

А вот Джек с Клаудией в тот же период, видимо, их сняла мисс Вурц – может быть, в день похода на фильм про Мисиму или на следующий день, когда они пробились на приватную вечеринку благодаря Каролине, которую приняли за былую знаменитость. Клаудия влюбленно смотрит на Джека, а вот он смотрит куда-то вдаль, ни на Клаудию, ни в объектив – наверное, ищет среди толпы веселящихся Соню Брагу.

– Как ты нашел меня, дорогой мой малыш? – спросил папа.

– Это Хетер меня нашла, она позвонила мисс Вурц. А Каролина всегда знает, где меня найти.

– О, милая моя Каролина, – сказал Уильям таким тоном, словно читал письмо, – с ней мы тоже встретились в неподходящее время.