— Очень приятно, — несколько растеряно, но дружно ответили родители Лены.

— Взаимно. Я так полагаю, что вы хотели бы поговорить со мной наедине? — обратился Кирилл к отцу Лены.

— А вы думаете мне сказать вам нечего?! — неожиданно высказалась Маргарита Александровна.

— Извините, я внимательно вас слушаю, — естественно ответил Штоколов.

— Да нет, это я внимательно вас слушаю, — перефразировала мама.

— Мам, не горячись, — одернула, обычно тихую и спокойную маму, Лена.

— А что мне горячится? Конечно, повода же нет. Подумаешь, жених моей дочери на пару лет меня младше! — всплеснула руками Маргарита Александровна.

— Рита, твое возмущение уже ничего не исправит, а я думаю, Кирилл прав, нам стоит поговорить с глазу на глаз, — прервал жену Анатолий Борисович.

— Хорошо, делайте, как считаете нужным. Леночка, можно мне стаканчик воды?

— Конечно, мамуля, пойдем со мной, — сказала Лена и направилась в сторону кухни.

Кирилл и Анатолий Борисович в это время пошли в гостиную.

— Вы категорически против нашей разницы в возрасте, если я правильно понимаю? — первым начал разговор Кирилл.

— Есть в этом доля правды, — искренне согласился отец Лены, — Извини, я не в курсе, у вас есть дети?

— Можете обращаться ко мне на «ты».

— Хорошо, так дети у тебя есть?

— Нет.

— Значит, тебе будет сложно меня понять. Но, тем не менее, я постараюсь объяснить.

— А я постараюсь понять, — искренне пообещал Кирилл.

— Она для меня ребенок. Я помню ее в пеленках, я помню ее первый зуб, помню, как заплетал ей косички на утренник, помню, как она рассказывала какой-то стишок «снежинки». Первый класс помню. Мне так сложно было отпустить ее в другой город… Она мой ребенок, та малышка, которую я нянчил, понимаешь?

— Кажется, да…

— И мне не просто принять, что она живет со взрослым мужчиной, который в отличие от нее, хорошо понимал, что к чему… И давно вы вместе?

— Ну…, если честно уже год…

— Бог ты мой! — схватился за голову отец.

— Извините меня… Я понимаю, как гадко это выглядит… Но поверьте мне, если бы я хоть на минуту усомнился в том, что у нас с Леной будут серьезные отношения, я не позволил бы себе лишнего… Вы скажете, что я мог подождать… Но поймите меня как мужчина мужчину, я не смог бы год без женщины. А искать секса на стороне… мне не хотелось обгаживать наши отношения…

— Ты понимаешь, что это совращение малолетней?

— Понимаю, — ответил на одном дыхании Кирилл и опустил глаза.

— Мне хочется разбить тебе нос как минимум, — сдержанно, но емко высказался Анатолий Борисович.

— Бейте, — пожал плечами Штоколов.

— Я просто не понимаю, как можно физически захотеть ребенка? Она же не выглядит старше своих лет! Ты знал, что она несовершеннолетняя?

— Знал.

— Не дай бог оказаться тебе когда-нибудь на моем месте! Ты не понимаешь, кем ты выглядишь в моих глазах… Это педофилия! Это не норма!

— Я честно не знаю, что вам сказать. Я сам никогда не думал, что влюблюсь, по сути, в подростка, — пожал плечами Кирилл.

— Ты просто пользуешься ее наивностью и любовью!

— Это не так!

— Так! Она, наверное, в рот тебе заглядывает. Льстит твоему самолюбию? — прямо спросил отец.

— Да нет же! Я хочу, чтобы у нас была семья…

— Почему ты не связал свою жизнь со сверстницей?

— Не нашел. Они все не такие. А Лена такая светлая, чистая.

— Еще забыл сказать невинная! Может у тебя с сексом проблемы и нашел ту, которой сравнивать не с чем? — задал неожиданный вопрос Анатолий Борисович.

— Знаете, мои сексуальные возможности вас не касаются.

— Еще как касаются! Ты же ночами с Леной, наверное, не шарады гадаешь?

— Нет, — опустил глаза Кирилл.

— И что тебе не хочется партнершу опытнее?

— Нет. Причем тут секс? Я люблю Лену. Я хочу, чтобы она стала матерью моих детей.

— Даже так? Еще скажи, пускай сейчас рожает, карьеру бросит и университет!

— Нет, что вы… Мы подождем до получения диплома.

— Зачем тебе ждать? Найди девушку постарше и за это время вы успеете ни одного ребенка сделать.

— Вы хотите, чтобы я отказался от вашей дочери?

— Я хочу, чтобы она была счастлива. И я не уверен, что это возможно рядом с тобой.

— Почему?

— Придет время и тебе надоест смотреть на безгранично влюбленные в тебя глаза, и ты начнешь искать приключений на стороне. Успешных, сильных и недоступных женщин. Ты будешь изменять, а моя дочь умываться слезами. Ты отнимаешь у нее молодость, возможность гулять, развлекаться, веселиться. Ты это понимаешь?

— Да… Но я так же понимаю, что я не худшее начало для взрослой жизни. Она безумно хотела быть со мной, и я — рядом с ней. Ей сейчас хорошо, я делаю все, чтобы она чувствовала себя счастливой. Ну, а если я когда-либо ей наскучу, она всегда сможет уйти…

— Тогда зачем вам женится?

— Я обещал Лене. И вообще, что значит «зачем»? Вы что считаете, что ваша дочь достойна статуса любовницы, а не жены? По-моему, все честно. Я обесчестил — я женюсь. Или что вы хотите? Чтобы я от нее ушел? Вы думаете, так станет лучше? Сейчас она не переживет расставание. Она слишком любит…

— И что, ты будешь с ней, пока она не разлюбит?

— Хотя бы.

— А если влюбишься в другую? — задал логичный вопрос Анатолий Борисович.

— Исключено. Лена очень много значит для меня.

— Вы не пара!

— А с кем она пара? С сокурсником прыщавым? У которого одни пьянки-гулянки на уме и денег в кармане нет? Ваша дочь ни в чем не нуждается. Я окружаю ее любовью, лаской и полностью обеспечиваю. Я знал, что вы будете против! — откинулся на спинку кресла Штоколов.

— Естественно против. Потому что я, в отличие от своей дочери, понимаю, что такие браки не бывают долгими.

— Какие «такие»?

— Где один упивается любовью другого.

— Я ничем не упиваюсь!

— Заметь, я не сказал, кто именно! — подметил Анатолий Борисович как следователь на допросе.

— Я все равно на ней женюсь!

— Кто бы сомневался! — пожал плечами Анатолий Борисович, — Я вижу, что ты берешь все, что хочешь.

— Нет, третье золото мне не досталось! — с какой-то злой иронией в свой адрес возразил Штоколов.

— Моя дочь — не Олимпийская медаль, ей нельзя полюбоваться и положить на полочку, чтобы она грела твое самолюбие. Конечно, не на каждого после тридцати посмотрит шестнадцатилетняя девочка!