Я схватила его за палец и отвела в сторону. Нравоучениями пусть занимается в другое время, но не сейчас.

— Ваня, тебе Алевтина не говорила, что собирается куда-то уходить, в город, например? — продолжила я допрос.

— Да, она сказала, что пойдет в магазин, — кивнул Иван с готовностью и засунул палец в нос, отчего его голос приобрел гнусавость. — Я попросил купить мне сока в пакете, а она сказала, чтоб я шел в зад.

— Ты не видел никого рядом с ней? Может, кто-то к ней заходил после тебя или ты видел кого в окне в кухне? — спросила я, затянулась последний раз, затушила сигарету о край металлического контейнера для строительных отходов и выбросила ее внутрь.

— Не, я никого не видел, — затряс головой Иван.

— Так, мне надо переговорить с вашим ненормальным. Где он? — громко спросил подошедший следователь. Взглянув на Ивана и заметив в его волосах сено, он осекся.

— У нас тут нет ненормальных, — заметил отец Василий. — Вы ошиблись и, наверное, хотели поговорить с нашим Ваней?

— Ага, с Ваней, Ванюшкой вашим, — косясь на Ивана, пробормотал следователь. — Он не опасен?

— Ваня и мухи не обидит, — заверил отец Василий. — Ванечка, с тобой хочет поговорить этот дядя.

Иван, со страхом схватив руку священника, глянул на следователя исподлобья и жалобно заскулил.

— Чего это с ним? — спросил следователь, сунул в рот сигарету и достал из кармана зажигалку, чтобы прикурить.

Следивший со страхом за каждым его движением Иван пробормотал отцу Василию, что не хочет разговаривать с дядей, так как тот, по его мнению, был злым.

— Ну, что ты, он совсем не злой, — ласково убеждал его батюшка, поглаживая по голове. — Посмотри, чего ты испугался? Нет ничего страшного.

Уговоры отца Василия не помогали, и ситуация все больше ухудшалась. Сначала Иван разревелся, затем обмочился прямо у всех на глазах и в довершение упал на землю, плача и цепляясь отцу Василию за ноги. Сигарета, которую намеревался закурить следователь, выпала из его рта. Он пытался ее подхватить, однако не успел и, махнув рукой, убрал зажигалку.

— Вот и поговорили. — В голосе следователя звучала грусть.

— Вы его испугали, — пояснил ему причину неудачи отец Василий.

— Да я ж ничего не делал, только стоял, — возмутился следователь, взглянул с гримасой отвращения на бившегося в истерике Ивана и пошел по направлению к беседке, где участковый заканчивал допрос.

Подошла очередь отца Василия. Его допросили в течение десяти минут. Потом мы явились свидетелями выноса тела, накрытого с головой простыней, и все закончилось.

— Несчастный случай, вы только подумайте, — возмущенно шептал мне отец Василий, когда за милицейским «козелком» закрылись ворота. — Они и слушать ничего не стали. Я им пытался объяснить, как вы мне рассказывали, а они говорят — много таких умных.

— Сейчас это не столь важно, — спокойно произнесла я. — Расскажите мне лучше об иконе. — Взгляд стоящего рядом Ивана меня начинал немного нервировать. Тот пялился на меня, как на ожившую святую. — Ванечка, иди-ка портки смени, — посоветовала я ему, и он нехотя ушел, уловив в моих словах скрытую угрозу.

— Так вы все-таки думаете, это из-за иконы? — тихо спросил отец Василий.

Я посмотрела вслед удалившемуся Ивану и выложила перед клиентом карты:

— Да, я порасспросила отца Глеба, и он признался, что приказал разобраться с вами, главным образом, по просьбе человека, орудовавшего здесь у вас. Вам, батюшка, хотели помешать вести расследование похищения иконы. Надеюсь, у вас больше ничего ценного не похищали?

— Нет, подобное кощунство здесь впервые, — пробормотал отец Василий. — Хотите услышать про икону, Евгения Максимовна? Как бы вам понагляднее рассказать. Я-то не художник. Икона в общем была вот такого размера. — Он развел передо мной руки в стороны. — Ширина сантиметров семьдесят, длина под метр. На ней нарисованы Богоматерь с младенцем. Надо сказать, очень реалистично. Тела пропорциональные, не как на других иконах. Красиво очень сделано. Краски свежие.

— А особые приметы у иконы были? — спросила я без надежды.

— Какие особые приметы, вы что? — удивился отец Василий.

— Знаете, батюшка, на основании таких туманных описаний трудновато вести поиски, — буркнула я. — Эту икону, может, кто-нибудь сфотографировал? Вот в музей когда вы ее носили — ее там не фотографировали? Или подскажите икону, которая близко похожа на украденную. Хоть что-то.

— Нет, ее не фотографировали, — покачал головой отец Василий. — И, извините, не могу припомнить никакую другую икону, похожую на похищенную. Она была совершенно особенной, отступлением от традиционных канонов иконописи.

— Отец Василий, вы рисовать умеете? — грустно улыбнулась я, ощущая безысходность. Как найти то, что никогда не видел? Бессмыслица.

— Нет, рисовать я не умею, — ответил отец Василий, сообразив, куда я клоню.

— Чем озабочены, други мои? — заинтересованно спросил диакон Дмитрий. Он тихо подошел к нам сзади и легонько обнял, посмотрел на нас обоих с немым вопросом.

— Дмитрий, а вы видели похищенную икону? — обратилась я к нему, повернувшись.

— Да, конечно. Я даже ее изучать пытался, уж очень необычна.

— Вы ее не фотографировали случайно? — в моей душе блеснул слабый лучик надежды.

— Да, есть, я снял ее на мобильник, — ответил диакон, доставая свой сотовый.

Картинка была довольно четкая. Я скачала ее в свой мобильник, потом задумчиво пробормотала, размышляя вслух:

— Уверена, мне эта икона раньше попадалась на глаза в ходе одного из дел. Где вы ее взяли?

— Прихожанка пожертвовала, — ответил отец Василий. — Приехала из села, из Привольного, кажется, специально, чтобы передать в наш храм эту икону.

— Ясно. Точно, вспомнила! — воскликнула я. — Охраняла как-то одного антиквара, он страстно желал завладеть оригиналом этой иконы. Оригинал, когда моего клиента отправили… ну, не важно, куда его отправили, оригинал я передала в музей, а копию той женщине, она, в свою очередь, принесла ее сюда. Икона действительно ценная. Антиквар мне сказал, что за оригинал на черном рынке можно выручить не один миллион долларов.

— Но у нас же был не оригинал, — с недоумением проговорил отец Василий.

А Дмитрий его поддержал:

— Да, верно, Евгения Максимовна. Но в чем смысл похищения копии? Специалистов же копией не проведешь.

— Не проведешь, — согласилась я, глядя в горящие живым интересом глаза молодого диакона.

В голове в это время крутилась мысль, что не могла же я, возвращая иконы, их перепутать. Это попросту невозможно. И другое — копию иконы делал искусный реставратор, чтоб кинуть моего клиента — антиквара с полувековым стажем. Такой подделкой вполне возможно обмануть человека с менее скромной, чем у них, квалификацией. Но вслух я ничего этого не сказала, так как диакон не внушал мне доверия. Убийца Алевтины был примерно его роста. В дополнение Дмитрий не любил ответственности, стремился к легкой жизни. Выгодная продажа иконы могла стать ключом к подобной жизни. К нему надо бы присмотреться, проверить.