— Верно, всего двадцать восемь. Альконес и мои подруги. — Я улыбнулась. — И еще Джошуа. Ну и вид у него был по сравнению с остальными — соломенные волосы и голубые глаза! Моя мать сшила мне такое красивое белое платье. А парни были в смокингах. Можешь себе представить? Альконес в смокингах, с голубыми лентами через плечо, или как там они называются. Им пришлось сложиться, чтобы взять напрокат эти вещи. Я взяла с них слово, что никаких пистолетов. — У меня дрогнул голос. — Какой чудесный это был день! Казалось, мы с Джейком будем танцевать целую вечность!

— А почему ты говоришь об этом с такой грустью?

— Потому что все это в прошлом. Все. Эльтор привлек меня себе.

Я вспомнила свою мать, как она плакала в тот день. Я чувствовала ее радость, ощущала на языке. Вдыхала ее запах, слышала ее звон. Чтобы объяснить объединяющую нас связь, мама, бывало, рассказывала мне древние предания. Ее слова рисовали перед моим мысленным взором картину ceiba, оси, что существует буквально везде и во всем. Это дерево. Корни его уходят глубоко в Олонтик, или подземный мир, ствол тянется вверх, сквозь Срединный мир, где обитаем мы, смертные, а крона простирается еще выше, сквозь все уровни небес. Моя мать верила, что наш разум одновременно сосуществует с другими, точно так же, как духовная и материальная вселенная сосуществуют благодаря связывающему их дереву.

Моя мать была h 'ilol, святой женщиной. Она молилась за тех, кто болен, но не телом, а душой, на кого ведьма наслала сглаз или порчу. Мало кто из женщин удостаивался этого почетного имени, но никто не сомневался, что моя мать его достойна. Ее умение исцелять превратилось в легенду. Мать учила меня молитвам — стихам, обращенным к Христу и Calvario, священной горе. А еще она рассказывала мне про девушку из Чамулы, которая превратилась в яркую Утреннюю звезду, прокладывающую путь самому Солнцу, точно так же, как во время церемонии исцеления помощницы мели земляную тропу перед тем, как по ней пройти h 'ilol, целительнице.

У меня до сих пор в ушах стоят ее рассказы, я слышу ее негромкий голос, убаюкивающий меня в духоте чиапасской ночи. Лишь позднее я поняла, что церемония исцеления — это не что иное, как древние ритуалы майя, смешанные с христианством, принесенным в наши джунгли испанскими миссионерами.

Слева от нас с Эльтором возвышалась скалистая гора, наполовину спрятанная ночной тьмой и деревьями. Мы принялись карабкаться по ее склону, пока наконец не нашли груду камней. Два плоских куска скальной породы стояли, привалившись друг к другу. В результате получилось нечто вроде тесной пещеры с узким лазом.

— Залезай, — сказала я.

Эльтор повернулся боком и проскользнул в узкую щель между камнями. Оказавшись внутри, он опустился на каменный пол. Он все еще прижимал к окровавленному плечу полотенце. Лунный свет серебрил его и без того отливавшую металлическим блеском кожу.

Я присела рядом с ним.

— Ну, как ты?

— Ничего. Конечно же, он лгал.

— Я вернусь, как только все улажу.

— Тина…

— Да?

— Ты вернешься?

Господи, сколь велико должно быть его доверие ко мне. Ведь одно дело — оставить его у себя дома и совсем другое — здесь, в полном одиночестве. Ведь что ему обо мне известно? Пожалуй, одно — мои друзья, чуть что не так, хватаются за оружие. И все-таки он верил, что я приведу помощь, что я найду место, где он может отлежаться, вновь прийти в себя. Если, конечно, не опоздаю.

— Я вернусь, — прошептала я. — Клянусь тебе.

Я вылезла из пещеры и, спотыкаясь и ковыляя на каблуках, направилась к машине.

Мне казалось, что я никогда не доеду до Пасадены. Наконец я припарковала машину там, где и обещала Марио, спрятав в багажнике парик и одеяло.

Я огляделась по сторонам. До этого мне приходилось бывать в Пасадене лишь дважды. Один раз на вечеринке и еще прошлым летом, когда я помогала Джошуа переезжать в общежитие.

Над домами высилась башня. Желтые прямоугольники окон светились на ней в ночной тьме, словно огромные глаза. Помнится, Джошуа тогда показал мне ее и назвал Миликанской библиотекой. Я сняла туфли и побежала по улице в ее сторону.

Вскоре я оказалась на газоне перед кампусом. По идее, это был Калтех, но в темноте я ничего не могла узнать. Потом вспомнила, что общежитие Джошуа расположено как раз позади библиотеки. Я бросилась через газон, мимо какого-то типа с длинными волосами — не иначе, как он решил, что я свалилась с Луны. Университетские общежития представляли собой комплекс зданий в испанском стиле, со всех сторон окруженный лужайками. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетела на крыльцо одного из них. Все это время в моем мозгу словно молотом била одна мысль — что будет, если я не застану Джошуа?

Второй этаж был выкрашен черной краской, с красными языками племени на черном фоне. Джошуа тогда объяснил мне, что пламя означает позор отчисления из университета и причины, по которым могут отчислить. Я со всех ног бросилась к комнате номер 52 и принялась барабанить в дверь.

Та, к счастью, открылась, и на пороге вырос Джошуа в футболке и джинсах. Взлохмаченные волосы падали на глаза.

— Тина!

По его лицу расползлась радостная улыбка.

— Мне нужна твоя помощь, — выпалила я, как только перевела дыхание.

Джош затащил меня внутрь и закрыл дверь.

— В чем дело?

— Мой друг ранен. Я подумала, может, он немного поживет у тебя.

— Хорошо, — ответил Джошуа, пристально посмотрев на меня.

От благодарности я застыла, закрыв глаза. Как все просто — «хорошо». В этом весь Джошуа. После всего, что случилось с ним, он не так-то легко доверяет людям. Он осторожен в выборе друзей, но стоит подружиться с ним, как можно рассчитывать на его поддержку и помощь.

— У тебя есть машина? — спросил он.

— Есть, но я не могу ею воспользоваться. Почему, объясню позже.

Джошуа выключил настольную лампу. На столе лежала раскрытая книга. Повсюду были раскиданы листки бумаги, испещренные уравнениями.

— Может, наденешь мои кроссовки? — спросил он, глядя на мои ноги. — Да и свитер не помешает.

Я посмотрела на себя. В руках у меня были лодочки на высоком каблуке, а весь перед блузки заляпан кровью.

— Хорошо, давай.

Его свитер болтался на мне, как на вешалке, а кроссовки скорее напоминали шлепанцы. Я сняла чулки и, скомкав, затолкала в мысы. После этого мы прошли по коридору мимо какой-то полураскуроченной электронной техники к другой комнате. На ее двери виднелись табличка «ДЕИ», сделанная из старых компьютерных чипов.

Нам открыл какой-то парень в серой майке с надписью «Конфедерация. 44-й Всемирный Конгресс писателей-фантастов». В руках у него был наполовину съеденный батончик «Милки Вей».