Действительно: на отлично.

– Как? – спросил Нил, завороженно глядя на мелкий ручей. – Я думал, ты тут не можешь, ну…

Он пошевелил пальцами, изображая, как Кадет забирается в Тень.

– Я запретил тебе говорить.

– Чтобы я тебя не заражал, – упрямо ответил Нил. Полчаса молчал, и хватит. – А я просто хочу знать, как ты нашел ручей. Никаких запретных тем не поднимаю, не желаю доброго утра, не говорю, какой отличный день, или как смешно твоя собака нюхает землю и жуков, или…

– Хватит. – Кадет помолчал, но, видимо, счел, что ответить будет проще. – Для этого не нужна магия. Я просто шел под уклон. И слушал.

Нил уважительно кивнул. Сам он всю дорогу занимался тем, что глазел по сторонам и жмурился, подставляя лицо солнцу. Утро разгорелось во всю силу, медовый свет наполнял лес. Краски стали ярче, листья нежно шелестели, ветер сдвигал их зеленую лавину то туда, то сюда. Деревья вокруг были какие-то невиданные, с гладкими белыми стволами. Переливчато щебетали птицы, в траве то и дело попадались цветы – Нил даже не понимал, как можно было выудить из этого изобилия еле заметный звук воды или наклон почвы.

– Ты долго так будешь стоять или делом займешься? – прохладно спросил Кадет, по-прежнему глядя вдаль.

Нил очнулся и опустился на колени около ручья. Он понятия не имел, как должна выглядеть подсказка и где искать, поэтому просто запустил обе руки в воду и начал щупать дно. На дне обнаружились камни, скользкие растения и что-то шершавое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся, как сказал Кадет, «речным моллюском». Его Нил выбросил обратно без сожалений – облепленная илом ракушка совершенно не проясняла, где искать место силы. На всякий случай Нил глотнул воды, зачерпнув рукой, – но и это не помогло.

– Я думал… – начал Кадет и тут же угрюмо замолчал, вспомнив, что не собирался разговаривать.

– Что? Давай уж, скажи.

– Думал, это ты будешь искать с помощью магии. Зачем она нужна, если не может выполнять простые задачи?

– Ну прости. Слушай, я не знаю, как она работает. Приходит, и все. – Нил поболтал рукой в воде, наслаждаясь ее свежим, ярким холодом. Он и правда не чувствовал ничего особенного, не мог сосредоточиться: его отвлекал тяжелый, угрюмый взгляд Кадета в спину. – Может, пойдем вдоль ручья, и что-нибудь прояснится?

И они пошли. Монструм, напрочь растеряв интерес к цветам и насекомым, плелся за ними, как наказанный.

Ручей журчал, катал камни по дну, нес вдаль травинки и первые осенние листья. Он становился все шире, заросли травы по берегам – выше. Земля шла то вверх, то вниз, ручей то терялся между холмов, то выходил на равнину. Солнце успело подняться высоко, когда они взобрались на очередной холм. Нил дошел до вершины – и замер.

Внизу была вода – огромная, искрящаяся на солнце и неподвижная, как зеркало. Она начиналась прямо под холмом и терялась в золотом сиянии солнца.

– Озеро. Мы… мы жили рядом с ним. Недалеко.

– Может быть, это другое, – глухо проговорил Кадет, барабаня пальцами по бедру.

Он выглядел подавленным: наверное, если Ястребы не любят золото, вид такой гигантской золотой поверхности выводит их из равновесия.

Нил начал спускаться вниз. Сердце у него стучало так, что отдавало в ушах. До него только сейчас начало доходить, что он действительно дома. Его земля, его озеро.

Теперь, подойдя ближе, он видел, что вода совсем не неподвижная, по ней тут и там расходились круги, – в глубине плескались какие-то мелкие существа. У берега были кочки и узкая полоса песка, от воды веяло холодом и свежестью. Нил сел на песок и погрузил обе руки в воду.

– Ого, – выдохнул он.

– Что «ого»? Озеро и озеро, – сказал Кадет, неприкаянно шатаясь по берегу. – Стой, ты же не собираешься…

Нил обеими руками зачерпнул воды и выпил.

– Да что ж такое! Ты будешь пить изо всех непроверенных источников?

– Ну, кто-то же должен их проверить, – разумно ответил Нил.

Не убедил: Кадет выглядел так, будто ждал, что на него вот-вот бросится что-то сверхъестественное, хотя тут и броситься-то было особо неоткуда, – берег пуст, холм порос травой, деревья – редкие и невысокие. Правда, на секунду Нилу показалось, что из воды на них смотрит кто-то, куда больше, чем рыба, но, когда он моргнул, два зеленых огонька уже исчезли. Зато он заметил кое-что другое.

– Гляди, – позвал он. Кадет тут же рухнул на колени у берега и жадно вгляделся в воду – туда, куда показывал Нил. – Видишь контуры? Солнце слепит, их плохо видно, но…

– Это просто отражение облаков.

Нил, запрокинув голову, посмотрел на небо. Потом – на Кадета.

– Облаков нет, – выдохнул тот. Ну надо же, дошло. – Но как…

– И вон еще. Мелкие светлые точки. Звезды, которых сейчас тоже нет. – Нил лихорадочно начал щупать скользкое дно и быстро понял, что все не перещупаешь. – Погоди, я сейчас.

Нил зажмурился, стараясь прочувствовать момент. Вот оно, это чувство – острое, яркое, как будто ловишь саму суть жизни, как будто есть только сейчас, только холод воды в руках, только ветер на лице и мокрый песок под коленями. Если получилось с дождем, должно получиться и сейчас. Он все сделает, найдет дом, вернет себе все, что потерял, и никакие птицы не помешают. Нил открыл глаза и с улыбкой смотрел, как золотое сияние от его рук растекается в воде, как краска. Вот сейчас, сейчас он поймет, что делать дальше.

Но что-то мешало, и, обернувшись, он понял: ну конечно. Кадет стоял в нескольких шагах. И когда успел встать? Нил понял его взгляд так ясно, как если бы это было сказано словами. Кадет ждал, когда Нил достанет подсказку, и тогда собирался расправиться с хилым, ненужным проводником с помощью Тени или без нее. Дождаться, когда Нил будет весь погружен в свою магию, и треснуть его чем-нибудь потяжелее. Конец истории, победа Ястребов. Подсказка укажет, где место силы, и тогда птицы заберут себе эту землю. Прекрасную. Последнюю.

В глазах Кадета было что-то застывшее, отчаянное и злое, как будто его загнали в угол и он зубами будет рвать врага, чтобы оттуда выбраться. Нил вынул руки из воды и встал, повернувшись к нему.

– Так не пойдет. – Голос звенел, и Нил заставил себя говорить тверже. – Ты ведь обещал, что не причинишь мне вреда.

Кадет угрожающе сощурился. Он не думал, что его намерения так ясно написаны у него на лице, точнее, на узкой полосе этого лица, которую можно разглядеть между маской и капюшоном.

– Но что такое дурацкие обещания по сравнению с великой целью, да? – Нил чувствовал, как в нем поднимается волна жаркой злости, она мешала управлять анимой, и нужно было срочно ее выплеснуть. – Все, меня это достало. Я все скажу. Ты неблагодарный, отвратительный и жалкий. Ударить человека со спины? Завсегда! Избавиться от того, кто спас тебе жизнь? Пожалуйста! Лгать? Конечно! Но если ты думаешь, что я сяду и буду ждать, пока ты, летучая крыса, мне в горло вцепишься, то подумай еще раз.