нервно оборачивался, следя за полудюжиной крестьян, которые шли за ними по дороге. Пока те выглядели беззлобно и походило, что приезжие их больше заинтересовали, чем напугали. Герхард решил заранее дать понять, что они приехали без дурных намерений. Он помахал рукой и громко произнес.

— Доброго дня, уважаемые!

Старший из мужчин поприветствовал охотника в ответ. Остальные либо вежливо кивнули, либо промолчали. Когда они доехали до первых домов деревни, охотник жестом попросил Готтлиба натянуть поводья и спрыгнул на землю, не дожидаясь полной остановки.

— Уважаемые, мы торговцы-путешественники. Случайно прибыли в Зольрштейн. Староста ваших соседей из Ольварда, досточтимый Клос, попросил заехать и сюда тоже. Думаю, вас заинтересуют наши товары.

Когда крестьяне услышали знакомое имя, они заметно расслабились и по-доброму взглянули на чужаков. Старший задумчиво почесал затылок, потом махнул рукой.

— Вы тогда езжайте в центр деревни, уважаемые. Мы сейчас старосту позовем и людей соберем. Только сразу скажу, денег у нас здесь не водится.

— Мы знаем, уважаемый, — вмешался сидевший на козлах Готтлиб. — Я готов меняться на продукты.

Возница завел телегу дальше, на небольшую утоптанную деревенскую площадь, на которую выходили все пять дворов. Герхард подошел поговорить со старостой, немолодым мужчиной, левый глаз которого затянула катаракта. В это время Симон с Готтлибом расстелили рогожу и быстро разложили оставшиеся безделушки на продажу.

Симон прошелся по площади, невзначай посматривая на собиравшихся крестьян. Ситуация оказалась такой же, как в Ольварде — у каждого взрослого жителя деревни на шее была отметина от зубов вампира.

Герхард подошел к ученику.

— Я договорился, нас здесь покормят. Следы укусов?

Симон вздрогнул, он не ожидал вкрапления в речь лингвы сайенты. Но он быстро сообразил и подыграл охотнику.

— Это отлично, я уже голоден. Присутствуют у каждого повзрослевшего.

Вскоре почти все деревенские разошлись с покупками, кто с новым ножом или точильным камнем, кто с зеркальцем или бусами из дешевого неровного жемчуга. Герхард подошел к одной из последних оставшихся — девушке лет семнадцати, которая крутила в руках резной гребень. На ее шее виднелся еще не заживший след от укуса. На взгляд охотника, рану нанесли дней пять назад.

— Скажи мне, уважаемая, а что с твоей шеей?

Девушка удивленно посмотрела на Герхарда. Только спустя минуту она указала пальцем на след и спросила:

— Это?

— Да.

— А разве кто-то не знает, откуда берутся укусы? Это получается, уважаемый, что ты… — она подозрительно оглядела охотников — городской?

— Тебя не проведешь, — рассмеялся Герхард. — Я действительно приехал из города.

— Тогда понятно. Тут все просто. Видел поля майиза, когда сюда ехал? Чтобы зерна проклюнулись, нужна человеческая кровь. Мы по очереди даем ее фрайхерру, господин делает всю работу. И потом возвращает уже хорошие зерна, которые выше человеческого роста вымахивают.

— А как ты отдавала кровь? — расслабленно, стараясь не выдать охотничьего возбуждения, спросил Герхард.

— Ничего сложного. Фрайхерр дал мне отвар, я заснула, а когда проснулась, все уже было готово. И совсем не больно. Сколько хочешь за гребень?

Охотника оттеснил Готтлиб, который повел девушку договариваться о цене. Герхард обменялся многозначительным взглядом с учеником и отошел к телеге. Он услышал то, что его интересовало.

— Симон, ты ведь внимательно слушал? — охотник говорил почти шепотом, чтобы не привлекать внимание деревенских незнакомой речью.

— Да. Нужно идти к водному колесу. И искать там.

— Водное колесо называется мельница. Но ты прав, нам нужно туда.

В Новом Бримноре все прошло быстрее. Оставалась едва ли половина мелочевки на продажу, и жителей в деревне было меньше. Когда Готтлиб уже грузил в телегу выменянные початки майиза, из поля вернулось несколько мужчин, которые решили убедиться, что все в порядке. Пришлось задерживаться и менять последний оставшийся нож и огниво.

На прощание из дома старосты путникам вынесли горшок вчерашней каши, сваренной из все того же майиза и разогретый в печи. Охотники и крестьянин поели, по очереди черпая ложками из горшка. По мнению Симона, каша получилась необычной на вкус, но в целом ему понравилось. Только было недосолено. Но этого стоило ожидать — для деревенских соль оставалась дорогим привозным товаром.

Они проехали сквозь деревню и двинулись в сторону старого Бримнора.

— Слушайте внимательно, друзья мои. В третью деревню заезжать не будем. Двинемся сразу на водяную мельницу. Из всего услышанного можно сделать однозначный вывод: там живет вампир. И, видимо, живет уже давно.

— А что ты думаешь про майиз? — спросил Симон. — Если урожай действительно зависит от вампира-фрайхерра, то что станет с местными после его смерти?

— Не знаю. Вполне возможно, что вся эта история — просто обман, чтобы крестьяне добровольно отдавали кровь. А если этот майиз действительно растет исключительно через кровь, то это отвратительное явление и всем будет только лучше, если мы все остановим.

— А что скажет закон, если вы убьете хозяина местных земель? — вмешался в разговор Готтлиб.

— Юридически, вампиры уже не считаются людьми, а приравниваются к опасным зверям. Но когда дело касается благородных, закон может работать по-другому. Иди речь о большом и сильном роде, то возникли бы сложности. Я бы доложил об этом в городской магистрат, те обязаны отправить письмо в королевскую канцелярию, а они уже прислали бы чиновника с расследованием. А что есть у фон Зольре? Подозреваю, только мельница, три деревни и вампир, возможно, последний живой представитель рода.

Вскоре они доехали до развилки. Готтлиб прислушался, посмотрел на обе дороги и уверенно повел лошадь на правую. На сомнение Герхарда он коротко ответил:

— Реку слышно с той стороны.

Крестьянин оказался прав. Дальше дорога стала заворачивать и пошла параллельно небольшой реке. Течение было медленным, берег густо зарос камышом. В ширину река была шагов пятнадцать-двадцать и на первый взгляд не слишком глубокой.

— Значит, запруда будет, — подвел итог Готтлиб. — На такой мелкой речушке колесо крутиться не станет.

— И впрямь источник народной мудрости от сохи.

— Симон! Как быстро ты сможешь выбраться из телеги?

После посещения Нового Бримнора места в кузове стало еще меньше.

— С некоторым трудом, — признался Симон.

— Тогда слазь и иди рядом.

Лошадь шла медленно, поэтому спрыгнуть на ходу не составило труда. Симон проверил, как базельский кинжал выходил из ножен. Выходил хорошо. Эйбенхост ускорился и пошел в дюжине шагов перед телегой.

Урожай еще только начинали собирать и сушить, поэтому по дороге к жилищу фрайхерра почти не ездили. Колея местами заросла травой. До самой мельничной запруды им никто не встретился по пути.

Мельница была двухэтажной, первый этаж выстроен из камня, второй из дерева. Рядом был пристроен жилой дом. С шорохом крутилось водяное колесо, толкаемое снизу текущем из плотины