Возвращаясь к любовному треугольнику «Игорь — Ольга — Илья Муромец», нельзя оставить без внимания частный, но важный для понимания событий того времени и отношений в рамках этого треугольника вопрос: как все-таки закончил свой жизненный путь неудачливый ольг Игорь? Кто положил конец его земным мытарствам: древляне во главе с князем Малом, как утверждает ПВЛ, некие германцы, как полагал Лев Диакон, или его собственная благоверная, как прямо следует из древлянских преданий и косвенно из череды «мстей» Святослава?

Интересный компромисс, объединяющий по крайней мере древлян с германцами, вслед за А. Никитиным развил все тот же С. Горюнков. Он связал древлянскую княжескую династию, последним представителем которой признавал князя Мала, с Амалами — правителями готов грейтунгов IV века (впоследствии остготов) в изложении Иордана[52]. Перечень аргументов Горюнкова начинается с созвучности личного имени древлянского князя готскому династическому имени: Мал — Амал. Далее вовлекается имя дочери Мала, которую ПВЛ, представляя как ключницу Ольги, уничижительно зовет Малушей, но однажды все же проговаривается и в кратком сообщении об ее кончине называет полным германским именем «Малфрида». В версии Горюнкова древняя древлянская династия, происходящая из готских Амалов, сохранила свое династическое имя в усеченном компоненте «Мал», который входил во все княжеские имена древлянских владык. В частности, полное имя князя Мала якобы было Малфред, его же унаследовала его дочь в «женском» варианте Малфрида, а «Мал» и «Малуша» ПВЛ — это упрощения соответственно для Малфреда и Малфриды, причем со свойственной ПВЛ уничижительностью в отношении всех членов древлянской династии, да и вообще всего древлянского.

Тому, что полное имя Мала было Малфред и этот Малфред стал исходным прототипом Ильи Муромца, Горюнков находит интересное косвенное, но зато комплексное подтверждение: «Два почти идентичных перечня русских богатырей в «Ядре российской истории» А. Хилкова и «Книге степенной царского родословия» различаются только тем, что у Хилкова вместо Малфреда Сильного вписан Илья Муромец». То есть, единственное расхождение в двух списках богатырей, в остальном идентичных, Горюнков разумно считает доказательством тождества разнящихся элементов этих списков: Малфреда Сильного и Ильи Муромца. При этом, исходя из того, что Малфред Сильный причислен к свите Владимира Крестителя, Горюнков идентифицирует его как князя Мала, хотя, на мой взгляд, логичнее было бы отождествить приближенного Владимира не с Малом, а с Добрыней. Но это на самом деле не столь важно, если, как мы условились, считать исходными прототипами Ильи Муромца как древлянского князя, так и его сына.

Пока что гипотезы С. Горюнкова выглядят приемлемыми. Некоторое сомнение вызывает возможность того, что готское династическое имя Амалов могло сохраниться в течение пяти с лишним веков в славянской среде. В итальянских остготских королевствах оно угасло уже в VI веке. Зато именно эта династия дала Теодориха Великого, он же Тидрек Бернский в упомянутой ранее саге, что через ее героя Илиаса еще теснее привязывает Амалов к Малу как Илье Муромцу. С другой стороны, как мы помним, норманны Нормандии тоже веками сохраняли свои личные германские имена, всего лишь адаптируя их к обиходному старофранцузскому произношению. А имена ПВЛ «Мал» и «Малуша» выглядят аналогичными адаптациями «Малфреда» и «Малфриды» в славянской языковой среде.

Имеется еще одна слегка смущающая неувязочка в гипотезе С. Горюнкова. Согласно Иордану, Амалы — династия правителей у грейтунгов (остготов), а древлян исторически, географически и этимологически соотносят с тервингами (вестготами), царствующей династией у которых были Балты. Но разделение царствующих домов грейтунгов и тервингов у Иордана на самом деле может оказаться весьма условным. Знал ли это сам Иордан или нет, но по-готски амал и балт — практически синонимы, то и другое означает «храбрый, смелый, неустрашимый, отважный, мужественный»[53].

Несмотря на отдельные шероховатости в гипотезе Горюнкова, она настолько привлекательна и так много чего проясняет из сокрытого авторами ПВЛ, что невольно хочется привести в ее поддержку и для уточнения отдельных деталей несколько дополнительных соображений, видимо ускользнувших от Горюнкова.

Имя «Мал» на первый взгляд выглядит как славянское, но на самом деле трудно себе представить это имя в качестве княжеского. Даже если его рассматривать как сокращение от Малфреда, оно все равно режет славянское ухо в отношении властителя государства, да к тому же прототипа величайшего из богатырей! Даже если Мал был невысокого роста (прототип Ильи Муромца-то?!), не пристало князя величать Малом[54]. Но имя «Мал» совершенно по-иному воспринимается в германском контексте. Так, С. Цветков обращает внимание на то, что Mai по-немецки означает «пятно, рубец, родинка», и превращает имя Мала в прозвище, что-то вроде «Меченый». Тоже не слишком ласкающее слух, но допустимое прозвище для князя. Однако все-таки немцы тут ни при чем. А вот готы как раз весьма уместны, тем более что по-готски мал означает… «сильный»! Не оттого ли в «Книге степенной царского родословия» появляется не просто Малфред, а именно Малфред Сильный — с эпитетом, представляющим собой тавтологическую кальку с готского Мал?!

Но, очевидно, источник этой кальки, само княжеское имя «Мал», чтобы оно не резало ухо подданных, предполагает для этих подданных не славянскую, а готскую языковую среду, то есть готоязычие древлян. На готскую языковую среду у древлян намекает и имя сына Мала по гипотезе Прозоровского «Добрыня» — простая славянская калька готского Гуда, которое может пониматься и как «хороший, добрый», и как «гот». Разумеется, необходимость готской языковой среды заставляет усомниться в полной ославянености к середине X века древлян — прямых, кстати говоря, географических наследников готской Черняховской археологической культуры — и, возможно, объясняет, почему у Льва Диакона князя Игоря казнят «германцы».

С еще более полным основанием готоязычие «древлян» можно принять, если под «древлянами» ПВЛ понимать не некое якобы славянское племя на правобережье Днепра, а крымских готов, на возможность чего первым указал А. Никитин. В славянском переводе хроники Амартола, обильно процитированном в ПВЛ, некий народ «дерви» помещен между Босфором[55], меотами и сарматами, то есть как раз в ареале расселения крымских готов. На основании этого Никитин делает вывод: «Так получается, что единственным реальным зерном во всей этой истории, столь ярко и впечатляюще отразившейся в ПВЛ, стало убийство Игоря «германцами», только не на «Древлянской земле» правобережья Днепра выше Киева, а, скорее всего, там, где они обитали, т. е. в Крыму». По-прежнему следуя за Никитиным, С. Цветков полагает, что речь может идти о крымских готах, имея в виду готов-тервингов, которых сочинители ПВЛ, отталкиваясь от Амартола, приняли за древлян.