— Думаю к такому нужно подходить со всей серьезностью. Например, у меня в офисе в трезвом состоянии. А сейчас отдыхай, Тереза, ты моя гостья и можешь использовать мое имя для своих желаний. Хочешь выпить? Трент к твоим услугам. Хочешь уединиться, Трент и в этом тебя спасет. Мой личный помощник — твой слуга, золотце, — весело произнес мужчина и скрылся за дверью. Я впервые заметила стоящего в углу парня, совсем молодого, будто моего возраста. Он был в классическом костюме без галстука, сложив руки на груди, он молча смотрел на меня.

Я в ступоре не сразу поняла его слов, чувствуя себя обманутой. Он не ответил на мой вопрос, не встретил меня с отцом, но пообещал расплатиться у него в офисе. Я ощущала, как плавно бьется моё сердце, а веки все тяжелее поднимать. Когда Андреас скрылся, я услышала властный голос Харриса и обернулась. Он что-то говорил Эйвону, а тот кивал. А когда замолк, он размеренным шагом подошел ко мне почти в упор. Меня обожгло его горячее дыхание, но он лишь схватил меня за руку. Я оказалась скованная его грубой и большой рукой, он вывел меня из комнаты, осматриваясь по сторонам.

— Куда мы идем? — спросила я, но видела лишь широкую спину, спрятанную за черным пиджаком его костюма. Он шел быстро, от чего я часто спотыкалась и чуть ли не падала, но вовремя собиралась. Мы шли возле весело танцующих людей, но меня потащили в совершенно другую сторону к выходу. Голова от быстрой смены обстановки стала кружиться сильнее. Харрис вряд ли понимал это, ведь был трезв.

Мы вышли на прохладную улицу, мурашки пробежали по моей коже. А мы молча шли все дальше, уходя от неоновой вывески клуба.

Я заметила нашу машину и надула губы, понимая, что мы снова едем в эту чертову клетку.

— Отпусти, — дернулась я, выхватывая свою руку из его хватки. Мысли волнами доходили до меня — я его заложница. Он похитил меня у семьи, насильно держа в доме. Я выдохнула воздух, сконцентрированная на своих каблуках. Лямка моего платья упала во время быстрой ходьбы павлина, стоящего передо мной.

— Тебе плохо? — спросил спокойно он, не прикасаясь ко мне. Я подняла на него взгляд, прищуриваясь и кусая губу.

— Плохо? Ты хоть представляешь, что я чувствую? Ты, кажется, не обладаешь должной эмпатией, да? Да ты вообще женщин не понимаешь, потому что ненавидишь нас и думаешь, что мы слабее! Тебе вряд ли доводилось быть униженной в компании мужчин, манипулирующих обычным разговором с отцом, — слишком громко вскричала я, поднимая голос на высокого мужчину.

Он злился. Я видела по его хмурым бровям, но стоило голубым глазам опуститься на мою обнаженную шею и плечо, как черные зрачки расширялись. Я пошатнулась к машине, пытаясь зацепиться за невидимую стойку. Харрис громко выдохнул и цокнул, придерживая меня за талию. По выражению его лица виднелась немая борьба, но я не понимала какая.

— Ты не понимаешь, что я чувствую. А я понимаю, какую ненависть испытываю к тебе и ко всем вам. Вы уроды, самые настоящие богатые уроды, возомнившие в своих руках воображаемую власть над женщинами, — уже тише произнесла я и опустила глаза. Голова шла кругом, даже ветер не помогал. Рука Харриса медленно приблизилась к моему подбородку и подняла его, чтобы наши глаза встретились. Я запрокинула голову, чтобы видеть его грубое лицо. Он стоял молча, лишь сжал свою челюсть, от чего его форма лица стала острее. Вторая рука мужчины коснулась моего предплечья, обжигая голую кожу. Я шумно вдохнула воздух через полу открытый рот, помещая губу между зубов. Одним грубым движением он развернул меня и прижал к машине, чтобы у меня была опора.

Харрис наблюдал за прикосновением его руки с моей кожей, он медленно поднимал руку к плечу, проходя ею до самой шеи. Харрис грубо обхватил мою шею своей рукой, но не сдавливал, лишь наблюдал. Я еле заметно задрожала, а сердце пропустило парочку важных ударов. Я горела, щеки пылали на холоде. А его рука гладила мою шею, молча проводя по ней нежные линии.

— Я желал быть в той комнате один, — прошептал хрипловатый голос мужчины, а мои ресницы затрепетали.

— Что? — на выдохе спросила я, приоткрыв свой рот в недопонимании. Его лицо — мощная скульптура, а два голубых глаза, словно озеро, полные силы. Взгляд опьяняющий, будто он проникает в самые глубины души. Лицо Харриса приблизилось к моему, и я поддалась вперед от легкого возбуждение тела. Он опустил руку с подбородка и обвил ею мою талию, сжимая пальцами ткань платья.

— Я не мог перестать думать о том, как ты выглядишь в этом платье, — прошептал Харрис, я трепетно закусила губу.

— Это платье… — прошептала я, невинно смотря на мужчину, который сковал меня своими руками. Я кучу раз пожалела, что ослушалась Харриса и надела именно его, засветив все свои прелести. Мой разум блуждал от слов мужчины, прикасавшегося ко мне, словно пламя огонька.

— Твоя ненависть всегда отзывается легким дрожанием от моих прикосновений? Это от сильной неприязни, Тереза? Так называется ненависть до дрожи? — саркастически спросил он, после чего я пришла в себя. Придурок! Он отошел от меня, безразлично осматривая здание клуба.

— Ты сам только что сказал, что не мог оторвать от меня взгляда! — вскипела я, держась за машину, чтобы не упасть. Ладонью я чувствовала металл машины и это помогало мне держаться.

— Я сказал, как тебе идет это платье, а ты уже выдумала себе, что я не мог оторвать взгляда, — с долей шутки ответил Харрис, раздражая меня сильнее. Черт. Чертов алкоголь. Я уверенно оттолкнулась от машины, делая быстрые шаги к его телу. Стук моих каблуков смешался со звуком проезжающих машин и басов с клуба. Я подошла к нему, ощущая разницу в росте. Он с интересом смотрел на моё лицо, а на пухлых губах играла легкая улыбка.

— Тебе понравилось, — выдохнула я, уверенная в своих словах и тому, что услышала и увидела в его глазах. Это был нескрываемый интерес и любование, но не показалось ли мне?

— Я и не спорю, стрекозка, — наклонился он, ответив мне своим бархатным голосом. В голову ударил запах кедра и сандала, очаровывая мою голову.