Савинов вдруг представил себе, как они выходят, подпирают двери, обкладывают строение хворостом… А беспечные русы продолжают спать. Он уже хотел было закричать, поднять тревогу, когда кто-то из полупьяных еще хирдманов наступил на спящего славянина. Тот вскинулся и, увидев над собой бородатую тень с мечом в руке, заорал: «Измена! К оружию, братья!!!» В следующий миг темнота взорвалась.

Со всех сторон раздались удивленные крики, мгновенно сменяясь стонами и воплями ярости. Зазвенело оружие. Савинов вскочил, выхватив скрамасакс из ножен, и отступил назад, к стене. Тут же что-то рухнуло ему под ноги. Тяжелые теплые капли брызнули в лицо. «Бей! Бей!!!» – летело отовсюду. Смутные силуэты сталкивались и боролись в полумраке. Хрип, звон, хруст. Лопатки ощутили спасительные бревна. Что-то упало в очаг, и пламя взметнулось до потолочных балок. За миг до этого Савинов ощутил какое-то опасное движение в темноте и быстро пригнулся. Секира со звоном ударила в стену. Брызнула щепа. Руки едва успели удержать оружие от ответного удара. Здоровенный рус, обознавшийся в темноте, крякнул, выдирая оружие из бревен. В этот миг кто-то ударил славянина сзади, и к ногам ошалевшего летчика, разбрызгивая кровь, рухнуло обезглавленное тело. Убийца ловко перепрыгнул его и бросился на Савинова. Тот уклонился и коротко ткнул клинком в живот викинга. Мимо! Сивобородый скандинав взмахнул топором, но в этот момент наконечник копья, брошенного с другого конца зала, хищно высунулся у него из груди. Удар швырнул викинга на Савинова и сшиб с ног. Кто-то наступил Сашке на руку. Крики, брань. Запахло паленым. Надо подняться! Попытки сдвинуть с себя мертвое тело безуспешны. Без толку – кто-то из русов, отчаянно матерясь, отражал атаки, топчась прямо на придавившем Сашку мертвеце…

Багровый свет выхватывал из теней то окровавленные клинки, то ощеренные ненавистью лица. Вчерашние собутыльники убивали без пощады. Воины сбивались в кучки, защищая друг другу спину. Беспорядочная свалка постепенно перерастала в правильный бой. Откуда-то из середины зала раздался крик: «Отжимай от дверей!» Кажется, Ольбард… Савинову наконец удалось сбросить с себя мертвеца и подняться на ноги. Какой-то викинг походя рубанул Сашку мечом. Клинки со звоном столкнулись, отскочили. Еще раз столкнулись, противник как-то хитро повернул кисть. Савинов понял, что не успевает… В этот момент его толкнули в спину. Падая, Сашка выбросил руку с оружием вперед. Клинок врага прошелестел над его ухом, а его собственный вонзился точно в солнечное сплетение викинга. Савинов даже не успел удивиться, когда смертельно раненный враг ухитрился садануть ему с левой в челюсть. В голове зазвенело. Упершись ногой в тело, выдернул меч. Быстро обернулся. «Чтобы остаться в живых, здесь нужны глаза на затылке». Копейное жало мелькнуло перед глазами. Удар, отбив. Пространство странно дергалось, как если бы он кубарем летел с высокой горы. Раскаленный металл зацепил бедро. Рядом оказывались то свои, то чужие. Стены, потолок, пол, заваленный трупами, – все смешалось. На миг рядом возник Храбр в шлеме и доспехах, сунул в руки щит и исчез.

Тело вдруг обрело странную легкость, движения стали точнее. Зрение прояснилось. Савинов увидел, что половина зала уже очищена от викингов и оттуда двигается, сметая сопротивление одиночек, стена русских щитов. Ольбард там! Возле дверей кипела беспорядочная свалка. Основная часть хирда старалась вырваться наружу, но путь ей преградило несколько русов, слышавших приказ князя. Викинги напирали. Вот здоровенный рыжебородый детина взмахнул секирой. Один из русов упал. Детина что-то прорычал. Савинов узнал Стурлауга… Двери распахнулись, но оставшиеся славяне продолжали сражаться. Главное – не выпустить викингов из зимовья, пока стена щитов не достигнет выхода! Савинов рванулся туда, отбивая и нанося удары. Вдруг оказалось, что тело живет какой-то собственной жизнью, словно кто-то чужой, неизмеримо более опытный, чем Сашка, управлял его движениями, как марионеткой. Скрамасакс в руке стал скользким от крови. В какой то миг почудилось, что Сашка смотрит на битву со стены примерно с высоты трех метров. Потом все смешалось. Он попал в самую гущу боя. Это напоминало калейдоскоп, только вместо цветных стеклышек окровавленное железо и отверстые раны. Щит гремел от ударов. Савинов, матерясь, сорвал голос. Мышцы гудели от напряжения, и сердце, казалось, сейчас выскочит через гортань. Но дверь они все же не удержали…

– Проклятие! – Хаген пинком распахнул дверь. Хирдманы гурьбой вывалили из дома, таща раненых. Их осталось всего около двух десятков. Слишком поздно отец решил действовать, а русы оказались гораздо трезвее, чем можно было подумать. Звон оружия, крики, хрип. Внутри еще кипел бой. Там умирали побратимы.

– Все на борт! За весла, отродье Локи![49]

В дверном проеме появился отец, волоча кого-то под мышкой. С ним еще несколько воинов.

– Хаген! Уходим! Нам не сдержать их!

Следом из багрового мрака выскочил кто-то из русов. Хаген среагировал молниеносно. Мечи свистнули. Славянин упал.

– Надо задержать их, отец! Иначе мы не сможем отплыть!

Глаза в глаза. Прозрачные серо-голубые и зеленые.

– Недолго, Хаген, не зарывайся, я тебя знаю. Шнеккер уже на воде.

– Хорошо… Выводи людей.

Широкая ладонь Стурлауга сжала плечо. Оба знали, что Хагену будет трудно добраться до борта.

Повернувшись к двери, Хаген поднял мечи, и тут изнутри повалили русы. И взвихрилась стальная метель! Удары летели со всех сторон. Он кружился веретеном, отшвыривая нападающих туда, откуда они налетали. Медленно, но верно он отжимал их обратно к двери, не давая обойти с боков, сек по рукам, нанося мелкие раны. На большее не хватало времени. Правда, двоих он все же убил. Сзади слышались крики. Кто-то звал его по имени. Но нет времени оглянуться. Русы вдруг отпрянули назад, двое скользнули, катясь в стороны, обходя его с боков. Хаген не успел им помешать, – из проема на него надвигалась стена щитов. Глаза славян прятались в тени под коническими шлемами, и одно из лиц было лицом Диармайда.

Он уже собирался отступить, когда заметил на зеленом пригорке, позади зимовья, девушку в светлой одежде. Сигурни! Его сердце упало. Он понял, что не может уйти без нее.

– Отец, я остаюсь! – крикнул он и бросился в бой.

Его оттеснили к холму. Окружили, сбив щиты, и стали медленно надвигаться со всех сторон. Хаген приготовился умереть, забрав с собой как можно больше врагов. Был один ирландский прием, говорят, его любил сам Кухулин… Но русы вдруг остановились. В одном месте стена щитов разомкнулась, и Хаген встретился глазами с Ольбардом. Князь был в чешуйчатом доспехе и шлеме. Видно, либо разгадал план Стурлауга, либо сам хотел провернуть что-то подобное. Слишком быстро опомнились русы. Подозрительно быстро.

Вождь русов, как и Хаген, держал в каждой руке по мечу.

– Он еще многих мог бы убить, – сказал он кому-то у себя за плечом и начал подниматься на холм. Хаген собрался. Вот он, заветный поединок.