всех ридзерских охламонов. Так, по крайней мере, зверский вопль: «Румол, верни панаму!!!» перестал вызывать у него смятение чувств. На привалах я ходил, взяв его за руку, тыкал пальцем в предметы, требовал их назвать, а потом долго и упорно отрабатывал произношение. Нет, мне вовсе не улыбалось изображать клоуна, но, занятый произнесением простых фраз, Ахиме перестал шарахаться от занимающихся своими делами колдунов. Вторым плюсом этих спектаклей стало то, что бойцы Ридзера приучались воспринимать белого как человека, а не как вешалку ходячую (без этого он все равно бы у нас не прижился). Попытки прятаться мне за спину я решительно пресекал, хохмить в моем присутствии никто не решался, а дальше и Питер в дело втянулся. Кстати, обучение получилось двухсторонним: Ахиме впитывал незнакомый ему ингернийский язык гораздо быстрее, чем я — халтурно изученный «со словарем» са-ориотский. Мог ли черный позволить превзойти себя?!! Ли Хан довольно щурился и усложнял уроки. Все счастливы.

Кроме куратора. Как оказалось, Питер все время думал про себя какие-то мысли и однажды решил ими со мной поделиться:

— Мастер Тангор, вам наш добрый наниматель никого не напоминает?

— Ась?

— Я-то по началу ничего такого не заметил, а сейчас он поправился, щетина отросла… Ничего знакомого? Может, в газетах мелькало.

Я только пожал плечами: мне и так-то помоги предки человека по изображению узнать, а если он еще и внешность изменить пытался…

И вот что характерно: пока мы говорили, рядом никого не было, но на следующий день Ли Хан оказался гладко выбрит. Я долго думал, потом поймал белого кота и долго задумчиво смотрел ему в глаза. Скотина отреагировала на экзекуцию парадоксально — начала урчать и ласкаться. Оно мне надо — белая шерсть на черных штанах?

За две недели мы проехали почти половину пути и встали перед необходимостью переправиться через реку Окток (один из притоков Тималао). Казалось бы, фигня вопрос — Ли Хан пометил на карте брод, которым пользовались все местные. Вот тут-то нас и обломало.

Вы представьте себе: внутренние районы Са-Орио, полупустыни, редкие оазисы, население сосредоточено в долинах рек. И — моросящий дождь, типично краухардская погода. Местные почвы, поначалу казавшиеся каменными, на поверку оказались смесью песка и пыли. Они охотно принимали воду, набухали и превращались в податливое тесто, которое с чавканьем хватало меня за сапоги. Единственной надежной поверхностью на всем обозримом пространстве стала узкая лента очередного имперского тракта, на который мы успели выбраться буквально чудом.

Дорога вела туда, куда нужно ей, а не нам — на северо-восток, к самой труднопроходимой и безлюдной части Понтиакских гор. Ехали наобум, в надежде найти брод или хотя бы укрытие от дождя. Запасы продовольствия понемногу таяли, Ридзер ввел жесткую экономию масла, и овсянку теперь приходилось есть холодную и полусырую. Не я один думал о том, чтобы развернуться и отправиться в ближайший город ниже по течению (не так далеко, на самом деле), хотя Ли Хан этого и не рекомендовал.

— Города в среднем течении Тималао — традиционный оплот власти императора, — убеждал нас белый. — Даже сейчас тамошние жители могут напасть на чужаков, оказывая своему владыке воображаемую услугу.

Дождь продолжал моросить (кто мне скажет, откуда его столько?!!), с высокого южного берега реки открывался прекрасный вид на равнину, успевшую зазеленеть и кое-где расцвести. Окток (обязанный в это время года превратиться в чахлый ручей) радовал глаз мутными бурунами. Одежда отсырела, тенты грузовиков отсырели, одеяла отсырели так, что даже Браймеру надоело их все время сушить. А спать нам (черным!) приходилось чуть ли не вповалку. Я вспоминал, как обещал себе после Арангена никогда не мотаться по сельской местности, и от досады готов был головой об руль биться.

Раздражение копилось, даже вышколенные армейские эксперты начали цапаться друг с другом, и Питер с трудом удерживал ситуацию под контролем. Ли Хан не отпускал Ахиме от себя ни на шаг. Все это должно было закончиться плохо — дракой, а может и убийством. Вместо этого, милостью Короля, спасать чужую карму пришлось алхимику.

В этот раз я ехал вторым, старательно выдерживая дистанцию с впереди идущим грузовиком и стараясь не замечать, как мокрая рубашка липнет к телу. Огибая очередной холм, дорога вывернула к берегу реки, но ощущения простора не появилось — перспективу скрадывала пелена дождя. Солнце мы не видели уже неделю, висящая в воздухе морось, в отличие от краухардских туманов, совсем не приносила прохлады. Глаза, несмотря на сооруженную из полотенца повязку, заливал пот. Вот в таком вот положении колдуны и изобретают всяческие неснимаемые проклятья.

Внезапно мир покачнулся, горло сдавило ощущение близкой опасности. Я заглушил мотор и до предела напряг чувства. Выглянувший из передней машины капитан издал предостерегающий крик — сразу за капотом моего грузовика разверзлась метровой ширины трещина.

— Тангор! — рявкнул Ридзер. — Вылезай оттуда, Шорох твой папа!

— Поцелуй Короля! — обложил я его в ответ. — Морозьте грунт! Сейчас весь склон вниз поедет!!!

Реальность задрожала от дюжины прозвучавших одновременно проклятий. Ситуация стабилизировалась, но до благополучной ей было еще далеко.

— Так, все, лезьте в тот грузовик и катитесь нафиг!

— А ты?

— Мы не можем потерять топливный реактор! Постараюсь удержать машину, не получится — съеду на берег и попробую найти подъем выше по течению. Главное, лебедку не потеряйте!

Риздер внял и отвалил. Грузовик молниеносно разгрузили (в первую очередь за счет топлива и золота), бойцы перебрались в головную машину и убрались нафиг с опасного склона, не опускаясь до пошлого пожелания удачи. Плевать, без него обойдусь.

В принципе, чтобы угробить черного мага, нужно что-то более серьезное, чем пара камней. Но я вырос в Краухарде и представлял себе, что такое оползень — тысячи тонн ожившего грунта, неудержимой волной катящегося вниз. Тут никакие щиты не помогут, грузовик завяжет бантиком, а от хрупкого человеческого тела уцелеет разве что позвоночник. Единственный способ сохранить ценное оборудование — взять процесс под контроль и, если уж обвал неизбежен, провести его так, чтобы оказаться наверху.

Зомби басовито брехнул в кузове, стараясь поддержать хозяина морально. Я расслабился и закрыл глаза, пытаясь прочувствовать грунт под машиной — искательской практики у меня последнее время было до затылка. Да, нас кувыркнет. Если не вмешаться прямо сейчас, весь склон свернется рулончиком, в середине которого меня и похоронит.

Врешь, не возьмешь!

Чертить пентаграммы было негде и некогда, пришлось воспользоваться оперативным проклятьем, сложив его наподобие того знака, которым защищают подшипники мощных турбин. Земля дрогнула и поддалась, треть склона, подобно гигантским салазкам, устремилась вниз. От меня больше ничего не зависело,