Но для Анны это все равно были настоящие сокровища.

Кристофер уехал в Институт, к дяде Генри, так что еще несколько часов его дома не будет. Мама и папа гуляли в парке с малышом Александром. Настал ее звездный час, времени терять нельзя. Кристофер уже ее перерос и продолжал двигаться в том же направлении, а это значило, что его старые брюки будут ей в самый раз. Она выбрала себе пару, нашла наименее пострадавшую рубашку и вполне сносный серый жилет в полоску. Основательно порывшись в куче галстуков, шарфов, платков, манжет и воротничков, обитавшей на дне Кристоферова гардероба, она выбрала несколько самых годных экземпляров, потом сняла с манекена шляпу – в ней обнаружился сэндвич. С ветчиной, заметила Анна, выуживая его оттуда и вытряхивая следом крошки. Найдя все, что хотела, она взяла сверток под мышку и выскользнула в холл, осторожно прикрыв за собой дверь.

Ее собственная комната совсем не походила на комнату брата. Стены здесь были оклеены обоями в цвет пыльной розы, на кровати – кружевное покрывало, а рядом – розовая ваза с сиренью. Кузина Люси полагала, что здесь совершенно очаровательно, но Анна придерживалась другого мнения. Будь на то ее воля, стены были бы глубокого зеленого цвета, а весь декор – черный и золотой. И непременно удобная длинная кушетка, где так хорошо читать и курить.

Зато у нее уже сейчас имелось зеркало во весь рост – ни о чем большем в нынешней ситуации и мечтать нельзя. (Зеркало в комнате Кристофера постигла горькая судьба – в процессе эксперимента по усилению действия гламора. Новое ставить не стали.) Анна задернула шторы от теплого летнего солнца и принялась переодеваться. От корсета она отказалась уже давно: какой интерес сминать все свои внутренние органы в один ком… или подпирать маленький бюст?

Анна выскользнула из чайного платья, дала ему упасть на пол и пинком отправила подальше. За ним последовали чулки, волосы рассыпались по спине. Брюки пришлось подвернуть в щиколотках, чтобы подогнать длину. Несколько несложных манипуляций с жилетом скрыли раны, нанесенные рубашке. Дальше Анна накинула на свою худенькую шею черный аскот[10] и умело его завязала, нахлобучила на голову дерби[11], ранее приютившую сэндвич с ветчиной, аккуратно заправила под нее волосы и приладила их так, чтобы они казались короткой стрижкой.

Выпрямившись перед зеркалом во весь рост, она оценила эффект. Жилет немного прижал грудь. Анна еще туже его затянула и поправляла то с той стороны, то с другой, пока он не сел как надо. Проверив длину штанин, она щелчком сдвинула шляпу на один глаз.

Вот так-то. Даже в этом костюме – с пятнами, сэндвичами и всем прочим – уверенность ее неимоверно возросла. Из долговязой девчонки, вечно такой неуклюжей во всех этих оборках и ленточках, она превратилась… в кого-то очень элегантного. Более строгий крой отлично подчеркнул изящную фигуру, жилет плотно охватил талию и по контрасту слегка расширил узкие бедра.

Представить только, что она могла бы сделать с гардеробом Мэтью Фэйрчайлда! Какие яркие жилеты, какие красочные галстуки… и какие прекрасные костюмы! Она прошлась туда-сюда, касаясь полей шляпы и приветствуя воображаемых леди, потом наклонилась, словно целуя руку прелестной девы и дерзко глядя при этом ей в лицо. Всегда гляди девам в глаза, когда целуешь руки. Всегда.

– Я очарован, – сообщила она воображаемой леди. – Не согласитесь ли подарить мне танец?

Еще бы она не согласилась!

Анна обвила рукой талию призрачной красавицы – они танцевали вместе уже тысячу раз. Да, лица она не видела, зато готова была поклясться, что чувствует под ладонью ткань платья своей возлюбленной, слышит шелест, с которым шлейф подметает пол. Анна крепче сжала руку – сердце дамы затрепетало. Какой нежный аромат… Наверное, флердоранж. Приблизив лицо к уху красавицы, Анна прошептала:

– Вы самая прекрасная девушка в этом зале.

Леди зарделась и придвинулась ближе.

– Как же так получается, что вы выглядите все краше в любом свете? – не унималась Анна. – Ах, как бархат платья ласкает вашу кожу. Взгляните, как…

– Анна!

От неожиданности она уронила свою воздушную партнершу на пол.

– Анна! – снова позвала мама. – Ты где?

Девушка кинулась к двери и приоткрыла ее совсем чуть-чуть.

– Здесь! – в панике ответила она.

– Ты не могла бы спуститься?

– Конечно! – она уже стягивала с шеи галстук. – Уже иду!

В спешке пришлось наступить прямо на леди. Прочь жилет, брюки, все, все прочь! Анна кучей запихала наряд на дно гардероба, стремительно напялила обратно платье, сражаясь с пуговицами. Как же все в женской одежде долго и путано!

Через несколько минут она примчалась вниз, тщетно пытаясь выглядеть спокойно и непринужденно. Сесили Лайтвуд сидела за столом в гостиной и просматривала пачку писем.

– На прогулке мы встретили инквизитора Бриджстока, – сказала она. Бриджстоки только что прибыли из Идриса. Они пригласили нас сегодня на ужин.

– Ужин с Инквизитором, – прокомментировала Анна. – Чудесный способ провести вечер.

– Это необходимо, – просто сказала мама. – Мы должны пойти. Сможешь присмотреть за Кристофером, пока мы будем беседовать? Чтобы он ничего там случаем не поджег. И никого.

– Да, – машинально отозвалась Анна. – Да, конечно.

Вечер выйдет кошмарный. Дела Конклава под аккомпанемент пережаренного стейка. Такой дивной летней ночью в Лондоне стольким можно заняться… Пройтись, например, по улицам в элегантном костюме, с красавицей под руку…

Когда-нибудь, в один прекрасный день, леди перестанет быть воображаемой. Одежда будет уже не краденая, а сшитая по мерке. Когда-нибудь Анна пойдет по улице широким шагом, и женщины будут так и падать к ее ногам (идеально начищенные броги[12] они тоже, конечно, заметят), а мужчины – касаться полей шляпы в знак уважения к дамскому угоднику, преуспевшему больше них.

Когда-нибудь – о, да. Но еще не сегодня.

* * *

Лайтвуды сели в экипаж еще засветло. Сияло солнце. Улица пестрела разносчиками, цветочницами, чистильщиками обуви… и хорошенькими девушками в светлых летних платьях. Интересно, они знают, насколько прелестно выглядят? Смотрят ли они на Анну, замечают ли ее взгляды?

Кристофер мягко толкнул ее в бок на ходу.

– Далековато все-таки ехать до Института, – заметил он.

– Мы не в Институт едем, – ответила Анна.

– Неужели?