В комнату вошла миссис Джарвис. Это была невысокая румяная женщина с белокурыми локонами, одетая в простенькое цветастое платье.

— Надеюсь, я вам не помешала, — сказала она. — Но к вам стучатся.

— В какую дверь? — спросил доктор Джарвис. — Надеюсь, не в дверь погреба?

— Нет, дорогой, в дверь консультационной. Я услышала стук и решила зайти, пощупать пульс у Маджори и измерить температуру, но не смогла открыть.

— Она не заперта, — сказал доктор Джарвис. — Я никогда не закрываю, разве что ночью.

— Я думаю, будет лучше, если ты сам сходишь и посмотришь, — сказала миссис Джарвис. — Я уж и толкала, и стучала, но ничего не получается…

Анна улыбнулась:

— Ты — сильный парень, Гарри, иди помоги.

— Сильный? — спросил я. — В школе меня дразнили заморышем, потому что я был похож на недоноска из букваря Чарльзa Атласа.

Тем не менее я последовал за миссис Джарвис через коридор к белой двери консультационной. Подергал за ручку. Миссис Джарвис оказалась права, дверь была закрыта. Я уперся плечом и попытался выдавить дверь, но безуспешно. Она стояла твердо и крепко, будто была заперта на десять засовов. Я еще раз подергал за ручку и позвал:

— Маджори, ты закрыла дверь? Проснись, Маджори!

За дверью ни звука. Миссис Джарвис предложила:

— Можно было бы залезть через окно, но оно тоже закрыто.

— Но ведь можно заглянуть в окно и посмотреть, что там делается?

— Нет. — Она покачала головой. — Окна закрашены краской наполовину, чтобы с улицы было не видно, когда производится осмотр.

— У вас есть ключ?

Она протянула мне ключ.

— Я уже пробовала. Без толку, замок не работает.

Я взял ключ и повертел им в скважине. Пока возился с замком, мне показалось, что в комнате возник слабый шум. Перестал поворачивать ключ и прижался ухом к двери, но звуки прекратились. Повертел ключом еще, но пока я это делал, готов побиться об заклад, опять услышал странный шум.

Это были мягкие, хлопающие звуки, будто взмахи больших крыльев. Я снова прислушался — тишина. Спросил миссис Джарвис:

— Видимо, придется взломать дверь. Вы не возражаете?

— Раз надо, значит, надо. Под лестницей есть лом.

Она открыла кладовку под лестницей, и мне пришлось разворошить кучу старых принадлежностей для гольфа и разбитых картинных рам, прежде чем нашел старый лом у задней стены. Я вытащил его и уперся в щель между дверью и косяком. На всякий случай еще раз повернул ключ и подергал ручку, но безуспешно.

Я покрепче взялся за лом и как рычагом надавил вбок. Старое доброе дерево скрипело, но не поддавалось, я надавливал сильнее и сильнее, и вот наконец дверь распахнулась.

Внутри было темно, хотя я точно помню, что, уходя, мы оставили свет включенным. Я наклонился над кушеткой и разглядел ноги Маджори в серых чулках. Включил свет и увидел жуткую картину.

— О боже! Так я и думал.

Маджори была мертва. На ней не было никаких следов насилия, но руки были прижаты к груди, она как бы защищалась от кого-то или чего-то. Глаза открыты и выпучены, а рот зловеще распахнут, как бы в безмолвном вопле.

Когда я обернулся, доктор Джарвис уже стоял в консультационной. Он взглянул через мое плечо на безжизненное тело Маджори, схватил ее руку, проверил пульс, но… Он провозился с ней три или четыре минуты, прежде чем отпустил ее руку.

— Мне очень жаль, — мрачно сказал он. — Ей уже ничем не поможешь.

— Вы знаете, от чего она умерла? — спросил я. Мне было жутко и больно, но я должен был все знать.

Доктор накрыл Маджори белой простыней.

— Она скончалась от страха, — ответил он.

— От страха? Да вы шутите, доктор!

Доктор Джарвис зло посмотрел на меня.

— Да я не больше вашего знаю, что здесь, черт возьми, произошло! — закричал он. — Сами посмотрите! Налицо все признаки истерического спазма! Это случается очень часто! Даже люди, которые вешаются, умирают от страха раньше, чем сломают себе шею.

Я подошел к окнам и проверил их. Они были закрыты. Доктор Джарвис нервно провожал меня глазами, пока я осматривал комнату. Ничто не было разбито или передвинуто. Никаких следов борьбы.

— Не могу понять, — произнес доктор уже более спокойно. — Просто ума не приложу.

— Чего же вы не можете понять?

— Мистер Эрскайн, если человек умирает от страха, значит, есть что-то, что его пугает. Но что же могло так напугать Маджори здесь?

Я оглядел комнату еще раз. Вошли профессор Кволт и Анна. Пока доктор Джарвис объяснял им, что произошло, я стоял, отвернувшись. Я был слишком потрясен, чтобы с кем-то разговаривать. Мне рассказали о смерти Макса, я видел мертвую Маджори. Я сам был дважды напуган чем-то непонятным. И вот я своими глазами увидел, что может сделать проклятый джинн. Теперь я был уверен, абсолютно уверен, что бы в том кувшине ни было, именно «оно» — причина всего, что произошло за последние дни. Как бы опасно это ни было, мы обязаны вернуться в злополучный Зимний Порт и избавиться от него. Я не хотел смерти мисс Джонсон, не хотел смерти Анны, профессора Кволта и доктора Джарвиса, а больше всего — своей собственной. Только не так, как Макс или Маджори, с выпученными от страха глазами и перекошенным лицом.

— А вы, мистер Эрскайн, что-нибудь видели? — спросил профессор Кволт.

Я покачал головой:

— Нет, ничего. Но клянусь, я что-то слышал за дверью, пока пытался открыть ее.

— Слышали? — спросил доктор Джарвис. — Что это было?

— Ну… Представьте, что вы лежите вечером в постели, а тут в комнату влетает большая моль и начинает летать и хлопать крыльями вокруг лампы, и вы все время боитесь, что она подлетит и сядет вам на лицо. Что-то вроде этого. Мне так показалось.

Доктор Джарвис, кусая губы, подошел к тумбочке и поднял трубку телефона.

— Что вы делаете? — спросил я.

— Вызываю полицию, что же еще? Я не хочу, чтобы это продолжалось.

— И вы думаете, полиция вам поверит? И разве они смогут чем-то помочь, даже если поверят? Доктор, будьте реалистом!

Доктор Джарвис показал на тело Маджори:

— Если вы думаете, что смерть Маджори имеет что-то общее с реальностью, то будьте реалистом сами! А я думаю, что здесь нечисто. И я вызываю полицию.

Профессор Кволт подошел к доктору и спокойно забрал трубку из дрожащей руки Джарвиса.

— Кого вы собираетесь вызвать? — спросил он своим глубоким уверенным голосом. — Эскадрон привидений?

Когда мы, наконец, решили вернуться в Зимний Порт, было около десяти вечера. Стемнело, черный воздух окутывал нас, как футляр. Луна еще не взошла. На улице стояла странная душная тишина. Мы молча забрались в машину, и я завел двигатель. От панели приборов исходил зеленоватый тусклый свет, и наши лица казались неестественными и зловещими.