Кое-что стало яснее. Но не все.

Нет, Женьке нечего делать в лесу. Лес – только для Тишки. Там ей никто не нужен.

Была еще одна причина, почему Тишка не желала компании.

У нее был почти завершен проект, который она старательно готовила последние три недели.

Проект носил кличку Дымчик и жил в поленнице.

Мойва бабушки Раисы сотворила чудо. Из маленького дичка, бросавшегося прочь при первом подозрительном звуке, котенок стал человеком. Ну, почти.

– Ах ты мой маленький! Ах ты мой хищненький!

Тишка держала котенка на коленях и ворковала, почесывая его за ухом. Три недели – и такой прогресс! Зверек, которого тщетно пытались поймать Женька с Вероникой, доверился только ей. Совсем ручным он пока не стал. Но у них впереди еще две недели!

– Блох выведем, – говорила Тишка, гладя сытого котенка. Дымчик урчал и топтался по ней растопыренными лапами. – Командам тебя обучим. И покажем маме. Она тогда согласится взять тебя в город, правда?

Вот почему Тишка готова была торчать в Литвиновке еще две недели. Ради котенка она вытерпела бы и дольше.

«Никаких животных в доме!» Мать была категорична.

Но Тишка рассудила так: она хорошо себя вела, нравилась деду и заслужила небольшую награду. Маленькую такую награду на четырех рахитичных лапках.

Впрочем, на мойве котенок окреп и перестал казаться заморышем.

– Пойдем прогуляемся.

Тишка посадила котенка на плечо и прошлась по окрестностям. До чего упоительное чувство – ощущать себя хозяйкой живого существа! Дымчик сначала больно цеплялся когтями, но потом сообразил, что можно растянуться вокруг ее шеи. Он вырастет в огромного кота, в бархатного кота-Баюна, и будет перед сном приходить к ней в постель и мурлыкать сказки.

Если бы не кот, Тишка пешком ушла бы из Литвиновки. Но из-за Дымчика все изменилось.

– Ну все, до вечера! В лес тебе нельзя. Там леший.

Каждому известно, что леший обращает котов в сов. Будет Дымчик ухать и летать, расправив крылья, а Тишка останется без питомца.

Вокруг гнезда, устроенного в развилке старой липы, кружились пчелы. Девочка забралась наверх и проверила свои сокровища. Все здесь, в мешочке, обернутом для надежности пакетом. И рисунок Лелика, на котором смешная птичка с густой челкой, и волшебный лесной кулон, и камешек с дыркой, найденный на берегу реки, и синее перо, и гладкий корень в виде страшной физиономии с округленным ртом.

Послышался шорох. Тишка вскинулась, замерла.

Неужели ее выследили?

Женька, больше некому. Увлеченная мыслями о котенке, Тишка прошляпила слежку. Вот балда!

Девочка сгребла свои сокровища, распихала по карманам. Слетела с дерева как птица и помчалась по тропе в глубь лесной чащи.

Хочешь поиграть? Сперва попробуй догони!

Краем уха сквозь шум ветра она улавливала то шелест листьев, то хруст треснувшей ветки. Тишке внезапно вспомнилась мертвая старуха. Она вздрогнула и впервые подумала, что это может быть вовсе и не Женя.

Но кто тогда мчится за ней?

Резко остановившись, Тишка вгляделась в густую листву.

– Эй!

Тишина.

– Выходи! Я не буду играть!

Чаща молчит, настороженно смотрит на нее. Кажется Тишке, или до нее и впрямь доносится чье-то тяжелое дыхание?

Девочка оказалась в самой густой, тенистой части леса, где тесно переплетались ветви орешника, дрожала осина и кусты волчьей ягоды поднимались вдоль тропы. Здесь мало солнца, проходы между деревьями затянуты паутиной, и от влажной земли пахнет кладбищем.

– Эй!

Никого. То ли и не было никакого преследователя, то ли он хорошо затаился.

Тишка внезапно осознала, как далеко она от поселка. «Случись что, меня даже не найдут».

На секунду перед ее глазами листья сомкнулись в зеленый коридор, пахнуло кошачьей мочой и сладостью гнилых яблок. Накатила слабость. К горлу поднялась тошнота, когда из землистой тени под лещиной соткалась черная фигура в серебристой паутинной шали и начала расти, расти…

Ветка снова хрустнула, совсем близко. Девочка отпрыгнула и стремительно помчалась прочь, не разбирая дороги.

Сердце колотится, губы пересохли от страха. Но лес по-прежнему ее союзник, она знает его ловушки и подсказки, помнит, где нужно обогнуть болото, а где подпрыгнуть над корявым щупальцем соснового корня.

Никогда еще Тишка так не бегала. Мертвая старуха шла за ней гигантскими шагами, а слева мелькала среди стволов приземистая черная фигура без лица. Быстрее, быстрее, быстрее!

Когда под ногами осел пластом песок, Тишка схватилась за ближайшую ветку и едва удержала равновесие. Только сейчас она поняла, что выбежала на берег. Внизу под невысоким обрывом текла река, на другой стороне рыбак загружал резиновую лодку в багажник машины.

Вырвалась, поняла Тишка.

Спаслась.

На ватных ногах она спустилась к самой воде. Сидела, глядя, как неторопливо уезжает машина, пытаясь унять дрожь. Болел низ живота, синие и золотые пятна дрожали, двоились перед глазами.

Понемногу девочка почти успокоилась. Рядом с рекой она в безопасности. Все знают, что мертвецы и оборотни боятся текучей воды.

Когда она подходила к дому, вокруг снова все поплыло. Тишка схватилась за калитку, чтобы не упасть.

– Ты к ужину опоздала.

Вероника. Смотрит без всякого удивления на пошатывающуюся Тишку.

– Не хочу есть, – пробормотала Тишка.

– Тебя мать искала.

Девочка молча кивнула, пошла к дому. На полпути остановилась:

– Женька здесь?

Вероника пожала плечами.

– Без понятия. Я ее с утра не видела.

Живот опять скрутило. Тишка застонала.

– Эй, ты чего? – встревожилась Вероника. – Ну-ка иди сюда. Ложись.

Тишка не в силах была сопротивляться. Она привалилась к яблоне, обхватила коленки и закрыла глаза.

– Тебе нужно мать найти, – странным голосом сказала Вероника, присев рядом.

– Да, ты уже говорила. Она меня искала.

– Нет, не поэтому. Она тебе поможет. – Девочка ткнула в Тишкины шорты, по которым расплывалось темное пятно.

– Это что, каждый месяц так будет? – в ужасе спросила Тишка.

Нет, мать предупреждала ее. Подсовывала книжки, в которых подробно расписывалась физиология процесса. Но одно дело читать о нарисованных женщинах и совсем другое – ощущать, будто ты рыба, у которой в брюхе крючок и его время от времени тянет безжалостный рыбак.

– Держи, – мама протянула таблетку. – Станет полегче.