Вот-вот человек по ту сторону стены войдёт сюда и снимет трубку! Крепко прижав Бенно к себе, я стала судорожно озираться в поисках укрытия. Спрятаться можно было лишь в лифте, который привёз нас вниз. Но если он придёт в движение, грохот железных цепей сразу же нас выдаст. Старый механизм и во время первой нашей поездки оглушительно шумел – даже удивительно, что папа от этого не проснулся.

Телефон прозвенел во второй раз.

И всё же лифт – наш единственный шанс, поняла я. Больше прятаться негде, да и кабина всё-таки защищена массивной дверью.

Поэтому я нырнула в лифт, втолкнув туда перед собой Бенно и затянув вслед за нами Матса. Дверь в стеллаже, отделявшая кабинет от аптеки, отворилась. В тот же самый момент я закрыла за собой дверь в лифт.

Кто-то вошёл в кабинет. Что-то глухо прогремело, следом послышался вздох облегчения.

Я пыталась подглядывать сквозь трещины в дереве. Видны были лишь отдельные кусочки общей картины, как в пазле. Но и этого мне хватило, чтобы разглядеть, кто уселся на вращающийся стул возле письменного стола. Это был не кто иной, как Виллем Бур. Он сидел к нам спиной, но его засаленный комбинезон и замызганную бейсболку на седых космах можно было узнать без труда.

Телефон перестал верещать.

– Да, слушаю, – произнёс в трубку садовник в своей обычной злобной манере, только очень медленно. Неужели «Самый скучный аромат» одурманил и его?

Пауза.

– Обещать ничего не могу! – сказал он ещё неприветливее, чем обычно. – В сложившихся обстоятельствах вы должны это понимать.

Снова тишина.

– Посмотрим, что я смогу для вас сделать. Удастся что-нибудь найти – сообщу.

Клац! Телефонная трубка с лязгом упала на рычаг, и до моего слуха донеслись изрыгаемые Виллемом тихие проклятия. Но из кабинета он так и не вышел.

Матс стоял позади меня неподвижно, как статуя. Казалось, он совсем перестал дышать.

Виллем что-то поставил на стол. Прищурившись, я попыталась разглядеть этот предмет. Там стоял флакон. Я наклонилась и приникла глазом вплотную к щели, чтобы прочитать этикетку, но в следующую секунду вздрогнула всем телом. Виллем уже не сидел за рабочим столом! Где же он был? Неужели он нас услышал?!

Я то и дело кидала на Бенно острые, словно лазерные лучи, взгляды. Всякий раз, когда мы играли с братом в прятки, он выдавал себя хихиканьем. Сейчас же ему и пикнуть было нельзя.

Мой взгляд упал на продолговатую дверную ручку справа на двери. В первый раз мы открыли дверь, воспользовавшись круглой ручкой слева, – но для чего, собственно говоря, нужна была эта, продолговатая? Я посмотрела на Матса и молча указала на неё глазами. Но он яростно замотал головой, показывая, чтобы я не вздумала её трогать.

Виллема я не видела, зато явственно слышала приближение его шагов. А слышал ли он нас? Догадывался ли, что в лифте кто-то есть? Сквозь щели я различила крупную фигуру садовника. Сообразив, что он стоит прямо перед нами, я чуть не заорала от ужаса. Не разделяй нас дверь, он бы сейчас оказался с нами нос к носу. Я почувствовала, как по телу у меня побежали мурашки, а сердце бешено заколотилось.

Матс взялся за рукоятку двери, чтобы не дать Виллему открыть лифт, если тому вдруг взбредёт в голову попробовать. Рука его дрожала.

И тут вновь зазвонил телефон.

Виллем с раздражением фыркнул и неуклюже развернулся. Ещё один глухой плюх. Видимо, прервав недолгие поиски, он вновь уселся за стол, поняла я и отважилась осторожно заглянуть в щелку двери. Да, садовник вновь сидел спиной к нам. Телефон прозвонил во второй раз, и он снял трубку:

– Хм?

Я изо всех сил вслушивалась, пытаясь разобрать, что говорили на другом конце провода, но напрасно.

– Нет, заказы в таком объёме больше не принимаются, – буркнул в телефон Виллем, опустив какое бы то ни было приветствие.

Послышался короткий резкий смешок.

– Это очень редкий аромат, месье. Из категории «особо опасные». В настоящее время они доступны в ограниченном количестве. Запасы ингредиентов не вечны. Но... Возможно, при некоторых условиях я смогу продать вам ещё три миллилитра.

Тишина.

– Прекрасно. В ближайшее время жду от вас более уместных предложений цены. Тогда и посмотрим, что можно сделать.

Не сказав ни слова на прощание, Виллем положил трубку на рычаг.

Прижавшись глазом к дверной щели, я увидела, как он взял флакон со стола, поднял повыше и, вращая в свете потолочной газовой лампы, стал внимательно разглядывать – словно искал что-то внутри.

Мне ужасно хотелось прочитать надпись на этикетке, но разглядеть её из-за закрытой двери было невозможно.

Всё, что мне удалось увидеть, – узкий флакон, наполненный тёмной жидкостью.

– Этот проклятый порошок!.. – выругался старик.

Он вдруг резко пришёл в движение. Одним рывком встал, схватил бутылочку и задвинул стул. Следом скрипнула и через мгновение захлопнулась дверь в стеллаже.

Мы снова остались в кабинете одни.

Я с облегчением выдохнула и, наклонив голову, улыбнулась Бенно. Он прижимался ко мне, вытянувшись в струнку, и у меня защемило сердце. Зачем только я разрешила ему пойти сюда с нами! Что я за старшая сестра такая! А если бы Виллем нас тут застукал?! Неизвестно ещё, чего можно от него ожидать!

Взявшись за продолговатую рукоятку вместо круглой, я нажала на неё и, приоткрыв дверь, заглянула в темноту.

Матс нашарил рукой на стене один из старых поворотных выключателей и зажёг свет. Мы замерли как вкопанные, не веря своим глазам. Перед нами был вовсе не кабинет, в котором только что сидел Виллем, а совершенно другое помещение.

Открывавшее совершенно новые возможности.

* * *

Мы нашли лабораторию.

Помещение это было таким же тесным, как кабинет, с той лишь разницей, что вместо письменного стола тут повсюду стояли пробирки, бунзеновские горелки [прибор, с помощью которого можно получить бесцветное или светящееся пламя. Названа так по имени немецкого химика-экспериментатора Роберта Вильгельма Бунзена] и всевозможные ёмкости. Освещалось оно уже привычными газовыми лампами на потолке. Больше всего это место напоминало лабораторию какого-то сумасшедшего профессора. На всех поверхностях громоздились маленькие ящички и банки с кристаллами, порошками, цветками и сушёными травами.

Один из деревянных столов у стены почти целиком занимала какая-то стеклянная конструкция. Множество узких, широких и круглых пробирок были соединены между собой. Выглядело это ужасно запутанно и хаотично, словно отлитые в стекле ходы кроличьей норы.

– Люци, что это? – спросил Бенно, подойдя к нагромождению