Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подождал, пока «Гамильтон» начал медленное движение по кругу, затем вернулся к себе в каюту. Алексис сидела все в той же позе. Похоже, она была не в силах сделать ни одного движения.
Она подождала, пока он подойдет вплотную к постели, и только тогда заговорила.
— Я не смогла, — тихо сообщила она.
Вместо того чтобы рассердиться, он, кажется, даже обрадовался.
— Я знаю, — просто ответил он. — На это я и рассчитывал.
— Но корабль, — запинаясь проговорила она. — Я чувствую, как он разворачивается.
— Делает круг. Я не собирался исполнять то, на чем вы настаивали, потому что и вы не смогли бы выполнить обещание. Мне пришлось убедить вас в этом. Я рад, что оказался прав.
Алексис была смущена, и он увидел это до того, как она облекла свои чувства в слова.
— Вы рады? Но я думала… Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос. Так вы меня не хотите? — наконец выдавила Алексис.
Клод положил ей руки на плечи и привлек к себе, заставив остановиться до того, как их тела коснулись друг друга. Одной рукой легко дотронувшись до подбородка, он повернул лицо Алексис так, чтобы заглянуть в ее поразительные янтарные глаза.
— Я не лгал тебе. Ты очень красива, и я действительно хочу лечь с тобой в постель. Но не на условиях сделки. Не принимая подкуп. Не тогда, когда то, что ты просишь в уплату, я не могу тебе дать, не перестав при этом уважать самого себя. Я хочу тебя, но не так.
— Других условий не будет, Клод.
— Пока не будет, может быть, не сейчас. Когда мы прибудем в Вашингтон.
— Тогда будет поздно даже говорить об этом. И тебе, и мне. Я возненавижу тебя за то, что ты встал у меня на пути.
Она замолчала, заметив, как упрямо Таннер поджал губы. Она чувствовала, что в нем закипает гнев. Ярость его проявлялась в непроизвольных движениях: в том, как сжалась его рука, больно сдавив ей плечо, как сомкнулась его ладонь вокруг ее подбородка. Но она не думала пугаться. Война, так война.
— Итак, мне придется считать себя вашей пленницей, пока мы не прибудем в Вашингтон. Вы этого хотите?
Клод быстро опустил руки, словно эти слова обожгли его. Алексис даже подумала, не превратилась ли она случайно в пылающий факел? Моряк отступил на несколько шагов назад.
— Вы не пленница, — резко ответил он.
— Тогда верните меня домой.
— Нет.
— Тогда я пленница.
— Если вы желаете находиться на борту моего корабля на положении пленницы, что же, это ваше право, — произнес он едва слышным шепотом.
Капитан еле сдерживался. Ему хотелось дать ей пощечину за то, что она приравняла его корабль к плавучей тюрьме.
— Значит, вы согласны, и я ваша пленница?
Алексис встала и обошла дубовый стол. Снова сев, она взяла недоеденный Клодом апельсин и принялась медленно срезать с него шкурку.
Клод тоже сел. Вздохнув, он сказал:
— Пусть так. Я принимаю ваши условия. Все, что угодно, лишь бы закончить этот разговор. Вы — моя пленница.
Алексис слышала ироничные нотки в его голосе, но она вовсе не собиралась шутить. Положив на тарелку апельсин, она протянула к нему скрещенные руки и сказала:
— Тогда наденьте на меня наручники или свяжите.
Клод даже подскочил от неожиданности.
— Что?!
Алексис с терпением, достойным образцовой матери, увещевающей дитя, сказала:
— Полагаю, на этом корабле есть место, куда отправляют тех, кто сделал что-либо плохое. Я хочу, чтобы вы отправили меня туда.
— И не подумаю.
— Но я — ваша пленница.
— Вы знаете, что это не так.
— Тогда верните меня домой, — повторила она.
— Нет.
— Значит, я ваша пленница.
— Проклятие! Опять вы за свое? Можете идти, куда захотите на этом корабле, сколько можно повторять!
— Куда захочу, говорите? Но я хочу только домой. Этот корабль для меня все равно, что тюрьма, Клод. У вас не хватает решимости назвать вещи своими именами. Вы разозлились, когда я попросила вас запереть меня. В этом случае мое положение здесь станет слишком очевидным, не так ли? Вы предпочитаете лицемерить, притворяться, будто я могу делать то, что хочу, но это ложь. А поскольку я не могу делать то, что считаю нужным, как назвать мое положение? Чем оно отличается от положения заключенного? Всякий пленник мечтает о побеге. Я убегу от вас, так и знайте.
Алексис подбоченилась, приготовившись услышать его смех. Но он ничего не сказал и снова сел, закинув ноги на стол. Похоже, капитан какое-то время обдумывал ее слова, очевидно, признавая за ними определенную логику.
— Мне хотелось бы спросить, Клод. Если я не пленница у вас на корабле, то кто я?
— Моя гостья, — ответил капитан.
— Едва ли, я бы предпочла другое.
— Да уж, догадываюсь, — рассмеялся Клод. — И кем бы вы хотели себя считать? Хозяйкой корабля?
— Нет. Я хотела бы заплатить за проживание и стол.
— Деньги я принять не могу. Это не пассажирский корабль. Мы не берем на борт гражданских.
— В таком случае вы создали себе проблемы, — улыбнулась Алексис. — Меня уж точно нельзя назвать военным человеком, и, что для вас еще хуже, я даже не американская подданная. Более того, я английская шпионка.
Алексис говорила убийственно серьезно, но потом вдруг весело рассмеялась.
— Перестаньте! Чего вы хотите?
— Я хочу отработать свой хлеб. Я немного разбираюсь в корабельном деле. Я могла бы вам пригодиться.
— И почему вы вдруг на это решились?
— Потому что это отвечает моим целям. Прошлой ночью я думала о том, что каждая минута, проведенная мной за пределами Тортолы, — это напрасная трата времени, но теперь понимаю, что могла бы лучше использовать свое пребывание здесь. Поскольку я собираюсь начать охоту на капитана Траверса, мне нужно кое в чем поднатореть. Моя команда должна уважать меня за профессионализм. Я хочу кое-чему подучиться у вас и ваших людей.
Итак, она не думала сдаваться. Все, что она говорила или делала, было связано с ее решением найти и покарать Траверса. А что она вообще могла знать о корабельном деле?
— Я полагаю, ваш отец учил вас кораблевождению, не выходя из конторы. Весьма прогрессивный метод, — скептически усмехнулся Клод. — И вы верите, что ваши знания по делопроизводству могут пригодиться при управлении кораблем?
— Тут вы не совсем правы. Джордж действительно меня многому научил, но кое-что я узнала из других источников.