— Ай!

— Ну же, о маленькое создание, порожденное душой больного людишки! — выкрикивала Флейта. — Ответ на вопрос про Благородных Людей прост. Нужно просто внимательно присмотреться и увидеть настоящее положение дел.

Флейта ткнула в демона пальцем и начала вертеться, летя с ним бок о бок. Ее волосы трепетали на ветру, подобно золотистым змеям. Гримшо застонал и закрыл глаза, чувствуя дурноту и головокружение.

Ярость подлетела к нему и хорошенько ударила.

— Назови старого Страдальца, — заорала она ему в ухо.

Изначальная Литания Гримшо, та, с которой он был создан, состояла из имен всех полицейских (или легавых псов, как их назвал Лампвик), пытавшихся арестовать вора на смертном одре. Была также миссис Болдхарт, которая рассказала полицейским о неприятном случае с заложенным ожерельем, врач, который присутствовал при аресте, а также родные и близкие всех упомянутых выше лиц. Список был длиннющий. Но Гримшо не было необходимости обращаться к блокноту, чтобы их вспомнить. Он так часто пересказывал истории их смерти Лампвику, что практически выучил их наизусть.

— Эмили Болдхарт, — выпалил Гримшо. — Рыдания и всхлипы, сменившиеся истерикой, за которой последовал прием успокоительных.

— Так все и было, верно?

— У меня отличная память на детали, — холодно заорал Гримшо.

Он попытался скрестить на груди руки, но на такой скорости ничего не вышло. Леди изогнулась, вися над далекой ширью серого моря. Они были так высоко, что Гримшо мог различить неровные края суши по обе стороны от моря.

Флейта приблизилась, пожирая его взглядом.

— Ммм? Ты как будто сомневаешься. Но полагаю, ты прав. Полагаю, она кричала и плакала так, как будто у нее сейчас разорвется сердце. Все же ее сына только что затоптали насмерть. Кажется, было много крови.

Гримшо нервно сглотнул.

Флейта улыбнулась, обнажая зубы, похожие на острые спицы.

— А на похоронах? Готова поспорить, что на похоронах она устроила настоящий спектакль.

Гримшо раскрыл рот, а потом закрыл его, потому что ему вспомнилась одна сцена: как извозчик, весь багровый от стыда и горя, молил у Эмили Болдхарт прощения за то, что он убил ее сына. Эмили взяла его руку в свою и сказала:

«Милый человек. Вы были трезвы и в сознании и сделали все, что было в ваших силах, чтобы удержать лошадь, когда она понеслась. Не вините себя в злом роке. Но если вы жаждете получить от меня слова прощения, то я даю их вам. Я прощаю вас от всего сердца, как простил бы вас мой сын».

Флейта приблизилась к Гримшо, и демон закричал, когда она с силой провела когтями по его лицу, от самого подбородка до лба. Затем она ударила его с такой силой, что у него хрустнула шея. Леди полетела быстрее, гнетущий и злой вой ветра в ушах усилился.

Внезапно в уме демона одна за другой начали сменяться разноцветные картинки. Полицейский, бросившийся в горящий дом, чтобы спасти жену, и чуть не погибший при этом. Дочь полицейского, днями и ночами дежурившая у постели матери, умирающей от полученных ожогов. Врач, который…

Среди воплей, своих и Сестер, Гримшо неожиданно понял, что Сьюзан Джонс не была первым благородным человеком, которого он повстречал, она была первой, кого он заметил.

— Работает, — радостно воскликнула Флейта. — Поразительно, как страх обостряет восприятие. Кажется, он наконец-то взглянул на мир с другого угла, он начинает смотреть на людей как на живых существ, а не простых жертв.

— Мы на месте! — закричала Леди. — Смотри-ка, Гримшо, мы доставили тебя к земле. Разве мы не хорошие, мы ведь знаем, что ты не умеешь плавать. Пусть мы злы, но не считай нас невнимательными!

Она начала сбавлять скорость и уже через мгновение парила на одном месте. Гримшо опасливо посмотрел вниз. Так и было. Прямо под ним, головокружительно далеко, расстилалась знакомая Англия. В стиле Лимб.

— Мы очень… высоко… — пробубнил Гримшо, силясь зажмуриться и не смотреть на вращающуюся серую землю далеко внизу. Безрезультатно. Он взвизгнул, когда Ярость ударила его по ушам.

— Глазки открываем. Сейчас мы покажем тебе настоящее положение вещей. Ведь нельзя восхищаться великолепием мира с закрытыми глазами.

— Какое уж там великолепие, — обиженно огрызнулся Гримшо. косясь на серость, раскинувшуюся под ним.

— Попытайся посмотреть на него нашими глазами. — Леди подкинула его высоко в небе, и он завис там на пару секунд, пока ненадежная гравитация Лимба обдумывала, что с ним делать.

Флейта отлетела от демона. Какое-то время она парила на одном месте, направив на него бездонный взгляд изумрудных глаз.

— А теперь к ответу на другой вопрос, что ты задал. О Рыбке Джонсе и о том, почему он еще жив.

— Да? — встрепенулся Гримшо.

— Предназначение, — сказал она.

Когда он начал падать, Флейта в последний раз подлетела к нему. На одну долю секунды ее губы коснулись его щеки.

— Это за твой правильный вопрос, — произнесла она, затем резким движением руки вцепилась ему в запястье. — А это — за неправильный.

Демон не сразу осознал, что она сделала. Потом его осенило. Ее остроконечные пальцы крепко обвились вокруг хронометра и сорвали его с руки!

— А-а-а! Отдай! Отдай сейчас же! Это подло!

Флейта хохотала, не отставая от падающего демона. Затем она вытянула руку и разжала пальцы. Хронометр выпал и через мгновение скрылся из виду.

— Пока, Гримшо, — сладко сказала она и, взмахнув крыльями, улетела прочь.

Яростно и испуганно крича, Гримшо стремительно приближался к земле. Он барахтался в воздухе, пытаясь поймать хронометр. Это было бессмысленно. Хронометр давно улетел.

Завывания Гримшо затерялись в пустоте лимбовского неба, ему казалось, что сквозь свист ветра он все еще слышит хохот Флейты.

Кто-то откашлялся. Распростертый на земле Гримшо сощурился и попытался разглядеть, кто это был.

Он лежал неподвижно, пока его скелет, раздробленный падением на землю, восстанавливался, собираясь вернуться к старой форме, а не беспомощно валяться на земле кучей переломанных костей. Гримшо казалось, что он ждет уже целую вечность, хотя понимал, что прошло не больше часа — во времени Реального Мира — с момента его унизительного расставания с Сестрами Радости. Он прекратил попытки кричать от боли, потому что из-за непрерывного вопля у него страшно першило в горле. Демон молча лежал, слушая, как перемалываются и хрустят его кости, напряженно работавшие над восстановлением скелета. Вдобавок он чувствовал, как горит щека, которую поцеловала Флейта, как будто бы привлекая его внимание к чему-то. Он игнорировал ее. Она напоминала ему о Благородных Людях но, откровенно говоря, он был не в настроении сейчас о них думать.