– Нет, – солгала Штеффи.

– Нет? – удивилась Нелли. – Но мне она так написала. И мне разрешили купить рамку, когда мы поедем в Гётеборг покупать подарки к Рождеству. А еще мы зайдем в кондитерскую.

– В Гётеборге нету кондитерских, – заявила Штеффи. – Во всяком случае, таких как в Вене.

– Конечно же есть!

Только сейчас Штеффи заметила, что Нелли разговаривает с ней по-шведски, хотя сама она говорила по-немецки.

– Почему ты разговариваешь со мной по-шведски?

– А почему бы нет?

– Потому что наш родной язык – немецкий.

– Он так глупо звучит, – сказала Нелли. – Вдруг нас кто-нибудь услышит.

– Может, ты уже думаешь, что ты – шведка?

Нелли не ответила. Она достала из кармана пальто маленький пакетик, поднесла его к уху и потрясла.

– Мама с папой огорчились бы, если бы слышали тебя, – сказала Штеффи. – Очень бы огорчились и рассердились.

Нелли сунула пакетик обратно в карман. Она надула губы, и весь остаток пути шла молча.

Тетя Альма выставила на стол малиновый сок, булочки с шафраном и пряники. Она попросила сестер показать отметки и похвалила обеих.

– Скоро вы станете лучшими ученицами в классе, обе, – сказала она. – Когда как следует выучите шведский язык.

– Уже в следующем семестре мы получим американские отметки, – сказала Штеффи. – Если успеем выучить английский.

Тетя Альма озабоченно нахмурилась.

– Милое дитя, – сказала она. – Я не думаю, что тебе следует рассчитывать на путешествие в Америку весной.

– Но, – начала было Штеффи, – папа написал…

Эльза и Ион устали тихо сидеть за столом. Они принялись с диким воем бегать друг за другом по кухне. Нелли соскользнула со стула и поймала Иона. Тот завопил, смеясь, когда она щекотала его.

– Твой папа, конечно же, делает все, что может, – сказала тетя Альма. – Но путешествовать во время войны очень тяжело.

Что имела в виду тетя Альма? Неужели они останутся на острове, пока не кончится война? Как долго она может продлиться?

– Да, но Америка, – попыталась возразить Штеффи, – Америка ведь не участвует в войне.

Но тетя Альма занялась детьми и не слушала ее.

– Не испачкайте одежду, – сказала она. – Имейте в виду, что вас будут фотографировать.

Еще и это! Она почти забыла.

– Нам нужны именно новые фотографии? – спросила Штеффи. – Разве мы не можем выслать те, которые вы сделали летом?

– Но Нелли сказала, что ваша мама хочет свежий снимок, – возразила тетя Альма. – А сейчас, когда вы нарядно одеты, это как нельзя кстати.

Тетя Альма сфотографировала их на лестнице. Сначала – только Нелли и Штеффи, затем – всех четверых детей.

– Сделай снимок со мной, – попросила она Штеффи.

– Я не умею.

– Это очень просто, – ответила тетя Альма. – Я наведу на вас фокус и установлю вспышку, так что тебе нужно будет лишь нажать на кнопку.

Тетя Альма показала Штеффи, где она должна стоять и куда следует нажимать. Сама она встала на лестницу, держа Иона на руках, а девочки расположились по обе стороны от нее. Штеффи держала фотоаппарат так крепко, как только могла. Когда она нажала на кнопку, послышался тихий металлический звук.

– Я оставлю пленку в Гётеборге, – сказала тетя Альма. – После Рождества Сигурд заберет ее.

Нелли выглядела разочарованной.

– Я думала, мама получит снимки к Рождеству, – протянула она.

– Ничего не выйдет, дурочка, – сказала Штеффи. – Даже обычное письмо не успеет дойти до Вены к Рождеству, если его отослать сейчас.

Нелли скорчила сестре рожицу.

– Не зазнавайся, – сказала она.

Штеффи помогла тете Альме помыть посуду. Все время она надеялась, что тетя Альма предложит ей поехать с ними в Гётеборг. Но та болтала о чем угодно, только не о Гётеборге, а спросить сама Штеффи не осмеливалась.

Когда Штеффи собралась домой, Нелли проводила ее до калитки.

– Штеффи, – начала она.

– Да?

– Я бы хотела купить Соне подарок. Она мне уже подарила.

– Ну подари. Купи ей что-нибудь в Гётеборге.

Нелли покачала головой.

– Тетя Альма обещала дать мне деньги на рамку для мамы и на подарок для тебя. На Соню уже не хватит. У тебя есть деньги?

У Штеффи была монета в двадцать пять эре, которую ей бросил моряк в порту, и одна крона, которую дал дядя Эверт. Но она и не думала отдавать их Нелли на подарок этой несносной Соне.

– Они мне самой нужны. Мне тоже нужно купить подарки.

– Что же мне делать?

Штеффи пожала плечами.

– Не знаю. Попроси у тети Альмы еще денег.

– Я не могу.

– Тогда ничего не покупай.

– Соня – моя лучшая подруга, – сказала Нелли. – Она самая добрая. И наверняка она купила мне что-нибудь красивое.

– Возьми что-нибудь из своих вещей, – предложила Штеффи. – Что-нибудь, что ты привезла из дома.

– Что?

Штеффи ответила не раздумывая. Слова вылетели, словно сами по себе.

– Твое коралловое ожерелье.

Нелли побледнела.

– Я не могу его отдать. Оно – мамино.

– Она подарила его тебе.

– Ты думаешь? – голос Нелли задрожал. – Ты думаешь, я должна подарить ожерелье?

– Да, – сказала Штеффи. – Или у тебя есть что-нибудь другое?

Нелли покачала головой.

– Делай, что хочешь, – сказала Штеффи. – Пока.

Сделав несколько шагов, она обернулась. Нелли осталась у калитки. Она выглядела такой маленькой. Штеффи захотелось вернуться и сказать, что это была шутка. Но она все же пошла дальше.

«Нелли наверняка этого не сделает, – думала Штеффи. – Конечно же не сделает».

За неделю до Рождества тетя Марта и Штеффи вычистили дом с низу до верху. Они повесили на кухне рождественские гобелены, а на столе расстелили вышитую скатерть с гномами и еловыми ветками.

Когда пришло время мариновать селедку, тетя Марта обнаружила, что кончился уксус.

– Сходи в магазин, – сказала она Штеффи. – Но не задерживайся по дороге, а возвращайся скорее домой.

Штеффи отправилась в магазин с большой сумкой, болтавшейся через плечо. Список покупок и кошелек тети Марты лежали в правом кармане пальто. В левом были ее личные деньги: крона и монета в двадцать пять эре. Нужно купить рождественские подарки для Нелли и дяди Эверта.