В своем разоблачительном порыве «истинный марксист-ленинец» зачастую выходил за рамки элементарного приличия. В той же брошюре, в частности, он допустил явно непристойный выпад против Б. Кармаля и Анахиты Ратебзад:

«В свое время революционная пара любовников Бабрак и Анахита, скрепившая свое «супружество» не только парламентскими мандатами, но и безуспешной двуличной опорой на США и королевский двор, поражала и приводила в восторг «красными речами» в Народном Совете (так официально называлась нижняя палата парламента. — А. Ж.) политически незрелых иностранцев и кабульских обывателей».[86]

Знала ли Старая площадь обо всех перипетиях во взаимоотношениях двух «заклятых друзей-единомышленников», которых она поселила под одной крышей — НДПА? Конечно, знала. Причем во всех деталях и оттенках. Об этом ей регулярно докладывала кабульская резидентура КГБ. В ней «Марид» (такой псевдоним был присвоен Бабраку Кармалю) и «Нур», то бишь Н. М. Тараки, состояли на своеобразном «партучете».

Именно через советского резидента в 1968 г. «Марид» и «Нур» по отдельности друг от друга обратились к Старой площади с просьбой как-то помочь им преодолеть раскол в НДПА. И через некоторое время все тот же резидент сообщил им незатейливый ответ на их просьбу: отбросить в сторону разногласия, не носящие принципиального характера, сосредоточить усилия на борьбе за коммунистические идеалы. И точка!

Так продолжалось из года в год. Из Кабула резидент сообщал о непрекращающихся распрях между «Маридом» и «Нуром». Старая площадь в ответ штамповала указания о необходимости примирить непримиримых и ужесточить контроль за их действиями. Типичный образчик таких указаний выглядел так: «В своей работе с «Маридом» и «Нуром» осторожно, в форме дружеского совета, не ссылаясь на указания Москвы, порекомендуйте им не предпринимать без согласования с нами каких-либо действий, которые могли бы быть использованы их недругами в качестве предлога для нанесения удара по этим группировкам и их компрометации».[87]

Старая площадь, словно заботливая мать, пеклась о своих детях неустанно и трогательно. И, как в каждой семье, у нее был любимчик.

В парчамистах она видела, прежде всего, прогрессивно мыслящих представителей либерально и оппозиционно настроенных к королевскому двору кругов — творческой интеллигенции, государственных чиновников, патриотически настроенных армейских чинов и т. п. — то бишь людей вполне состоятельных и хорошо образованных, окончивших престижные лицеи Кабула и завершивших учебу в США, Германии, Франции и других странах Запада. Многие их них учились в советских вузах, где, как правило, негласно функционировали ячейки НДПА и прочих политических организаций. В политико-теоретическом плане парчамисты выглядели более подготовленными, а на практике — склонными к умеренности, к поступательному, эволюционному пути развития социалистической революции.

Неслучайно их лидер, сам — сын армейского генерала, ратовал за создание широкого «общего фронта» всех демократических, патриотических и прогрессивных сил Афганистана, который мог бы успешно противостоять натиску «Мусульманской молодежи» и прочих организаций реакционного духовенства и, в конечном счете, свершить национально-демократическую революцию как промежуточный этап пути к революции социалистической.

Тактика «общего фронта» допускала возможность заключения временных компромиссов и союзов с другими прогрессивными политическими силами как с попутчиками, если это отвечало интересам НДПА.

В частности, следуя этой установке, «Тигренок» в начале семидесятых годов сумел установить достаточно прочный контакт с прогрессивно настроенным двоюродным братом короля Мухаммадом Даудом, который, пребывая в опале, вынашивал намерения сменить монархический строй на республиканский и осуществить в стране ряд демократических реформ.

В рамках все той же тактики «общего фронта» ближайшему сподвижнику Б. Кармаля М. А. Хайбару, занимавшему достаточно высокое положение в королевской армии, удалось сколотить глубоко законспирированную структуру парчамистов из числа старших армейских офицеров…

Совсем по-иному воспринимались на Старой площади халькисты. Это были выходцы из малообеспеченных, трудовых, полупролетарских слоев афганского общества — рабочие предприятий государственного и частного секторов экономики, ремесленники, мелкие служащие госаппарата, военнослужащие младших чинов. Они-то и представлялись Старой площади подлинными революционерами, ратовавшими за бескомпромиссный и самый «быстрый и выгодный путь к освобождению через народную революцию в форме военного переворота», как выражался их лидер Н. М. Тараки.

Его знали на Старой площади больше и лучше, чем «Тигренка». К нему как бы «прикипели», а потому и опекали усердно. Неслучайно к нему был прикреплен «учитель» — заместитель директора Института востоковедения АН СССР, доктор философских наук Н. А. Дворянков, лично знавший Н. М. Тараки еще с 1962 г. и обучавший своего подопечного универсальным истинам марксизма-ленинизма.

Свое особое отношение к лидеру «Хальк» Старая площадь продемонстрировала не только тем, что в 1965 г. надела на его голову ондатровую шапку — знак принадлежности к советской партноменклатуре. В начале семидесятых годов она издала книгу Н. М. Тараки «Новая жизнь» и переправила ее в Кабул. Автором книги значился некто Назир-заде. Но в афганской столице ни для кого не было секретом, кто скрывается за этим псевдонимом. Немало удивленный король Захир-шах и его окружение тоже знали об этом.

Одним словом, «Парчам» и «Хальк» были любимыми детьми Старой площади. Но один из них был чуть-чуть любимее.

В мае 1976 г. «Марид» через резидента КГБ обратился к Старой площади с просьбой официально признать «Парчам» Коммунистической партией Афганистана и уведомить об этом международное коммунистическое движение, а также оказать содействие в распространении обращения «Парчам» к коммунистическим и рабочим партиям мира. Любящая «мамочка» ответила строго и назидательно:

Трудно сказать, на что в данном случае рассчитывала Старая площадь. Очевидно лишь одно — того, кто ей чуть-чуть милее, она в обиду не дала.

Ночь с 16 на 17 июля 1973 г. ознаменовалась в Афганистане событием эпохального значения. Традиционный и, казалось, несокрушимый монархический строй в этом загадочном азиатском государстве в один миг сменился республиканским. Это случилось в результате молниеносного переворота, совершенного силами дислоцированных в Кабуле и близ него армейских подразделений, включая роту охраны монаршего дворца. Руководил этой операцией член королевской семьи, принц Мухаммад Дауд.