— Сначала она убежала, а потом… ее схватили те… другие… на лошадях. И увезли куда-то, — всхлипнул парнишка.

Кузнец оттолкнул его от себя и, не разбирая дороги, рыча по-звериному, рванулся прочь из лагеря.

Что было дальше, видел только Лентул, случайно оказавшийся неподалеку. Внезапно на белой рубахе Маскардела выступила кровь. Кузнец остановился, схватился руками за раненый бок и упал в траву. Колдун кинулся было на помощь, но остановился, пораженный увиденным. Тонкая красная струйка сочилась между пальцами кузнеца, коснулась перстня, зашипела и вдруг исчезла. То есть исчезла вся кровь, даже пятно на рубахе.

Черный камень неожиданно вспыхнул ярким красным цветом, потом сияние прекратилось, но алые искры все равно плясали в глубине кристалла. Кузнец перевернулся на спину. Лицо его было спокойно, никаких следов боли или отчаяния. Он отмахнулся рукой от Лентула, предложившего ему помощь, и молча смотрел на низкие тучи над головой.

Так он и лежал до вечера, не меняя позы, кажется, даже не моргая, не подпуская к себе никого из пытавшихся выразить ему сочувствие.

ДЫЛТАРКУТ И КАРСЕЙНА

Кочевники расстроились, когда поняли, что не они первые отыскали эту деревушку на берегу озера. Глупо надеяться на какую-нибудь добычу там, где уже прошли легионеры. По части грабежа они уступали разве что северянам и, конечно же, самим степнякам. Никто не мог сравниться с кочевником в поиске по-настоящему ценных вещей. Зато легионеры брали свое за счет большей тщательности и последовательности. И ничего, кроме пустых, наполовину сгоревших изб и совсем уж мелкой рухляди, после себя не оставляли.

Дылтаркут огорчился больше всех. Он очень надеялся на удачу именно сегодня, потому что знал — это его последний набег. Одержав победу в битве у Злого Озера, вожди Восточных Кланов разъезжались по домам, поставив перед своими военачальниками хлопотную и малопочетную задачу самим добить поверженного врага. И Дылтаркут, как один из героев сражения, должен был сопровождать Верховного Шамана Хуша на его долгом пути в родную Степь.

И доблестный воин не стал бы возражать, тем более что был уже сыт по горло ратными подвигами. Если бы не одно неприятное обстоятельство — трофеев у него набралось немного. Не утешало даже то, что и другим воинам его клана повезло ничуть не больше. Беден оказался враг. Ни тебе величественных дворцов с золотыми украшениями и драгоценными камнями, ни роскошных загородных домов с изысканной посудой и тонкими блестящими тканями. Одни лишь деревянные избы, в которых добычи немногим больше, чем в юрте степного пастуха. Не везти же домой старые закопченные горшки и кастрюли!

В седельной сумке Дылтаркута лежали лишь пара мечей и кольчуга, крепкие, добротно сделанные, но совсем обычные. Правда, на груди у степняка висела большая золотая бляха — подарок командира Второго Легиона. Дингар поверил, что это Дылтаркут спас ему жизнь, и отблагодарил спасителя, не скупясь. Вещица и вправду стоила немалых денег, да что толку?! Ни продать, ни обменять ее не было никакой возможности. Всему войску известно, кто, за что и от кого ее получил. К тому же расставаться со славой, пусть даже незаслуженной, кочевнику не хотелось. Вот он и напросился в эту вылазку еще раз попытать счастья. Ведь даже герою нужно на что-то жить, чем-то питаться. Да и работникам платить. Не станет же он сам пасти свое стадо!

Но видно, Вечное Небо, один раз одарившее его своей благосклонной улыбкой, тут же забыло о нем. Добычи здесь не было никакой. Разве что несколько топтунов, сумевших убежать от пеших легионеров в поле за деревней. Может быть, привести домой этих странных лохматых животных, молоко которых, как говорят, жирнее и вкуснее, чем у степных горбачей? Так ведь еще неизвестно, выдержат ли они такой долгий путь. «Нет, нужно, не теряя времени, поворачивать коней и ехать дальше, — решил Дылтаркут. — У меня еще есть в запасе два дня. Может, повезет где-нибудь в другом месте». В это время в стороне от дороги за деревьями мелькнула какая-то тень. Зоркие глаза кочевника еще силились разглядеть бегущую к лесу фигуру, а инстинкт хищника уже проснулся в нем и бросил коня в погоню. Спутники Дылтаркута либо ничего не заметили, либо поленились скакать за сомнительной целью, так что он мог не беспокоиться о конкурентах.

Дылтаркут быстро настигал беглеца, по привычке на ходу оценивая добычу. Это была женщина. Нет, скорее — девушка. Худенькая, но, похоже, сильная. Из такой получится неплохая рабыня. И бежит быстро, но все равно не уйдет. Он поравнялся с беглянкой и спрыгнул с коня, сбивая девушку с ног. Затем поднялся с земли, отряхнулся и продолжил рассматривать испуганную пленницу.

Так, одежда простая, можно сказать — бедная. Обуви совсем нет. Бусы на шее из каких-то деревяшек. А вот эта блестящая заколка в волосах явно из металла. Проклятие, простая медяшка! И больше никаких украшений. Опять неудача! Зато волосы у нее красивые, густые и длинные. И собой не дурна. Во всяком случае, симпатичней степных женщин. «А может, сделать ее не рабыней, а женой. Давно пора завести себе вторую», — изменил кочевник первоначальное решение. Хотя следует признать, что посторонний наблюдатель вряд ли уловил бы различие между этими двумя категориями женщин Клана Жестокости. Но для самих кочевников разница была очевидна. Жене позволялось иметь личные вещи, украшения. Ее нельзя было забить до смерти, выгнать из стойбища, продать или обменять на другую. Зато в случае гибели мужа ее также сжигали на погребальном костре, в то время как рабыни получали свободу и часто сразу же становились женами соседей.

Но Дылтаркут пока не собирался думать о смерти, особенно после того, как чудом уцелел в битве у озера. Он был еще далеко не стар, здоров, полон сил и не привык откладывать исполнение своих желаний. Старая жена ему давно уже надоела, да и оба ребенка, рожденные ею, умерли еще в младенческом возрасте. Эту неприятность кочевник собирался исправить при помощи миловидной пленницы.

По обычаю Степи следовало тут же при свидетелях заявить о своих правах на добычу.

А то, что девушка шипела на него, как змея, и в ее больших черных глазах кроме страха угадывались еще ненависть к насильнику и твердая решимость бороться до конца, так это поначалу только раззадоривало кочевника. Нет большей радости для настоящего мужчины, чем укротить необъезженного коня или сломить гордую красавицу!

Но спустя пару минут Дылтаркут начал понимать, что все происходит не так, как он задумал. Он все еще катался по траве в тщетных попытках преодолеть сопротивление оказавшейся неожиданно сильной, увертливой, а главное — упрямой пленницы. Вокруг собрались кочевники, отпуская ехидные замечания и делая ставки на исход необычного поединка. И хотя ни один из них не вмешался, даже Дылтаркуту стало ясно, что симпатии большинства не на его стороне. Сладострастное желание у кочевника давно пропало, но тут уже речь шла о его мужском достоинстве.

Он все-таки овладел девушкой, хотя это и стоило ему огромного труда. Затем перекинул истерзанную пленницу через седло, сам вскочил на коня и умчался прочь, чтобы не встречаться с насмешливыми или осуждающими взглядами соплеменников.

Проезжая через разоренную и уже оставленную легионерами деревню, он спиной почувствовал чей-то испуганный и одновременно злобный взгляд, оглянулся и успел заметить взлохмаченную мальчишескую голову, тут же скрывшуюся за сараем. Но поворачивать коня не стал. Хватит с него и одной пленницы. Он и с ней-то не знает, что теперь делать. И вообще пора возвращаться, Шаман за опоздание не похвалит.