Из четырех племен, которые занимали юго-западный угол русского славянства и которых первоначальное географическое распространение определяется при недостатке летописных свидетельств так гадательно, только население Верхнего Днестра, хорваты, и верхних Бугов, дулебы, вошли в состав Русского государства вполне, не утратив в первое время своей земельной особности, не переменяя своих первоначальных жилищ. Южные окраинные тиверцы, подобно своим соседям – улучам, должны были уступить наплыву степных кочевников, которых появление совпадает с первыми десятилетиями жизни вновь возникшего государства, и, оставив не без борьбы, что видно из их многочисленных градов, о которых упоминает летопись, свои первоначальные обиталища, они отодвинулись вверх по Днестру и северным дунайским притокам, в более безопасные земли своих соплеменников. Летопись говорит о тиверцах в последний раз под 945 годом как об участниках в походе Игоря на греков (Лавр., с. 19) в то время, когда в Поднепровье усиливаются печенеги. Почти к тому же времени относится последнее, как мы видели, известие об улучах. После того эти племена навсегда исчезают из истории, не оставив почти никакого следа в ней. Но их переселенцы усилили численность хорватов и дулебов и дали им возможность выступить с большей самостоятельностью в первые же моменты образования Русского государства.

Оба этих племени весьма рано вошли в его состав. Начало их связи с Русью едва ли не относится еще ко времени первых русских князей, до соединения Южной и Северной Руси. По крайней мере, летопись, подробно излагающая ход расширения русских пределов на юге, при князьях Рюриковичах, ничего не говорит ни о времени, ни об обстоятельствах подчинения их, а прямо называет хорватов и дулебов участниками в Олеговом походе на греков 907 года (Лавр., с. 12). Вместе с тем здесь они упоминаются в последний раз как особые племена или земли. Такое исчезновение старославянских названий объясняется, как мы уже видели, не иначе как возвышением в этих землях городов, сделавшихся центральными пунктами княжеского управления, в области хорватов Перемышля, у дулебов – Бужска, Велыня и, может быть, Червеня. Эти города стали обозначать обширные области, тянувшие к ним, и, по крайней мере, городские названия бужан и велынян в понимании летописца являются равнозначащими с племенным именем дулебов. Вероятно, или при Святославе, занятом в Болгарии, или в усобицу между его сыновьями эти области отошли под власть ляхов. Под 981 годом летопись упоминает о войне, которую вел за владение ими с ляхами Владимир: «Иде Володимер к ляхом и зая грады их Перемышль, Червень и ины грады, иже суть и до сего дне под Русью» (Лавр., с. 356). Очевидно, что под этими городами разумеется не один только город со своим округом или уездом, но вся область, которой он был административно-политическим центром. Перемышль обозначает горную Перемышльскую страну (Ипат., с. 179), область хорватов. С тех пор судьбы Хорватской и Дулебской земель надолго не разъединялись. Центром княжеского управления в них сделался вновь основанный княжеский город Володимер[149], в 988 году отданный в удел сыну великого князя Всеволоду (Лавр., с. 52). В пределы этого княжеского удела кроме Бужска, Велыня и Червеня, которых земельное значение ослабело под влиянием нового центрального города, должна была входить и Перемышльская область хорватов, ибо при разделе земли между Володимировыми сыновьями Володимир является самым крайним городом в Юго-Западной Руси[150], а между тем нет никакого сомнения, что хорваты зависели в то время от власти киевских князей. Могло быть, что уничтожение земельной особности хорватов, к которому естественно должно было привести подчинение их новому княжескому городу, возбудило в них стремление к независимости и было причиной их восстания против Руси. Этим объясняется краткое и темное известие нашей Начальной летописи о походе Володимира на хорватов и о войне хорватской в 992 году (Лавр., с. 52). Смуты, поднявшиеся на Руси, по смерти Володимира, повели к отпадению Юго-Западной Руси под власть Болеслава Лядского. Известие Дитмара о ссоре Володимира с сыном Святополком Туровским, женатым на дочери Болеслава, участие, которое принимал в ней Болеслав[151], указывают, что уже в это время лядский князь старался утвердить свое влияние на дела Руси и проложить путь к захвату ее богатой юго-западной окраины.

Как известно, он достиг своей цели, воспользовавшись усобицей, поднявшейся между Ярославом и Святополком, и в 1017 году захватив червенские города (Лавр., с. 62). Захват не был, однако, продолжителен. В 1030 году Ярослав отнял Бельз, который следует отнести к числу червенских городов, а в следующем году были возвращены и остальные червенские города[152]. Той же участи подверглась, по всей вероятности, и Перемышльская земля, хотя летопись не сообщает о ней ничего. В ряду уделов Ярославовых сыновей Перемышльская и Володимиро-Волынская земли являются опять одной княжеской волостью, с одним центральным городом Володимиром, который был отдан князю Игорю Ярославичу. Как известно, по переходе Игоря на смоленский стол эта волость перешла к внуку Ярославову Ростиславу Володимировичу[153]. Смуты, начавшиеся на Руси изгнанием Изяслава Ярославича из Киева, дали повод Болеславу Смелому возобновить попытки своего «храброго» предшественника утвердиться в Юго-Западной Руси. По польским известиям, вслед за походом на Киев, который он предпринял, помогая Изяславу, он овладел Перемышлем (1071 год) и оттуда делал постоянные набеги и наезды на Киевское, собственно Володимирское, княжение[154], которое между тем перешло в род Изяслава, сделавшись уделом сына его Ярополка. Ослабление Польши, следствие известных раздоров Болеслава с духовенством и рыцарством, слабость правления преемника его Владислава Германа дали возможность предприимчивым Ростиславичам отнять в свою пользу Перемышль, захваченный ляхами, и восстановить таким образом прежнюю Перемышльскую волость. Известие об этом событии представляют польские летописцы[155]. По нашим летописям, Рюрик Ростиславич в первый раз упоминается перемышльским князем под 1086 годом (Лавр., с. 88). Таким образом, благодаря предприимчивости Ростиславичей был отвоеван от ляхов захваченный ими окраинный угол тогдашней Руси и тем самым сделался законной частью князя-изгоя, его освободителя. В то же время перемены, происшедшие в Володимирском княжении, дали Ростиславичам случай захватить часть Червенской земли. Есть известие, что великий князь Всеволод отдал Теребовль, то есть юго-западную часть Червенской земли, Васильку Ростиславичу[156]. Это раздробление земли, нарушение прежнего деления, было причиной продолжительной борьбы на юго-западе Руси, усобицы между Ростиславичами, князьями – теребовльским и перемышльским, с одной стороны, и володимирским – с другой. Из обстоятельств ее видно, что володимирские князья мирились еще с потерей отдаленной от их стольного города Перемышльской земли, но не могли снести равнодушно потери исконной Червенской земли. В продолжение целой четверти столетия они возобновляли попытки возвратить под свою власть Теребовльский удел, сгладить межи, положенные Всеволодом Киевским между Теребовлем и Володимиром. Может быть, что первой жертвой этой борьбы был еще Ярополк Изяславич, убитый во время похода к Звенигороду[157]. Когда вслед за тем Всеволод отдал Володимир Давиду Игоревичу, этот князь опять возобновил притязания на Теребовльский удел, и тотчас после Любецкого съезда князей, на котором были утверждены, между прочим, права князей володимирского, теребовльского и перемышльского, он захватил в плен и ослепил Василька Теребовльского, вымогая у него уступки Теребовля (Лавр., с. 112, 113). Не добившись согласия на то своего пленника, Давид предпринял поход, «хотя переяти Василькову волость» (Там же, с. 113). Как известно, поход окончился неудачно для Давида, который был принужден не только отказаться от своих замыслов на Теребовль, но и возвратить свободу Васильку. Затем, когда по требованию Мономаха и других князей Святополк выгнал Давида из Володимира и Червеня (Лавр., с. 114) и этот князь обнаружил притязания на владения Ростиславичей, «нача думати, – говорит о нем летописец, – на Володоря и Василька, глаголя, яко се асть волость отца моего и брата, и поиде на ня». Битвы на Рожне поле и под Перемышлем, в которых Святополк потерпел поражение, решили дело в пользу Ростиславичей: Перемышль и Теребовль остались за ними. Постановление княжеского сейма в Уветичах об ограничении удела Ростиславичей одним Перемышлем и, следовательно, о воссоединении прежней Червенской земли точно так же встретило отпор со стороны Ростиславичей и не было приведено в исполнение (1100 год; Лавр., с. 117). Перемышль и Теребовль остались за ними, и по смерти их, когда сын Володаря Володимирко успел соединить их уделы под своей властью и перенес стол свой в Галич, из них образовалось особое Галицкое княжение, Галицкая земля[158], никогда уже после того не сливавшаяся вполне с восточной частью Червенской земли. Что касается остальной восточной области дулебов, или бужан (впоследствии собственно Волыня), то во всю эпоху, обнимаемую Начальной летописью, она не могла достигнуть политической самостоятельности и отдельности, какой достигли уже тогда в ряду русских княжеских владений Перемышль и Полоцк, но стояла в постоянной зависимости от Киева. Мы видим, что каждый князь, переходя на киевский стол, стремится посадить на володимирский стол своего сына или, по крайней мере, поставить прежнего володимирского князя – обыкновенно своего племянника – в подручные отношения. Первый из володимирских князей, который по своему изгойству мог дать самостоятельное значение своему уделу, был Ростислав Ярославич[159]; но его бегство в отдаленную Тмутаракань показывает, насколько непрочным и несамостоятельным, при притязаниях киевских князей, было в его глазах Володимирское княжение (1064 год; Лавр., с. 70). В кратких известиях летописи мы не находим указания, кому досталось после того это княжение; может быть, сыну Изяслава, великого князя киевского, Мстиславу, который занимает такую видную роль в известной усобице его отца с полоцким Всеславом-Чародеем (1068 год; Лавр., с. 74). Затем, когда Изяслав был снова изгнан из Киева уже своими родными братьями – Святославом и Всеволодом – и когда киевский стол занял Святослав, на Володимирском княжении является сын Святослава – Олег. Это видно из «Поучения Мономаха»[160]. Смерть Святослава и возвращение Изяслава на киевский стол повели за собой перемену и на володимирском столе: «И Святослав умре… и Олег приде (в Чернигов) из Володимеря выведен» (Там же, с. 103). На его место был введен Изяславов сын – Ярополк; но смерть отца, великого князя, и для него была началом притеснений, зависимости от видов и целей нового великого князя. Город Дорогобуж, центр Погоринской области, которая в XII веке служила яблоком раздора между киевскими и волынскими князьями (Ипат., с. 146), Всеволод отдает племяннику Давиду Игоревичу – единственная мера, которую великий князь мог принять, чтобы прекратить захваты смелого изгоя на днепровском пути византийско-киевской торговли (1084 год; Лавр., с. 88). Попытка Ярополка оградить неприкосновенность своего удела не удалась. Не только не состоялся поход, задуманный им, на Киев, но и сам он был принужден бежать в Ляхи (1085 год). Как кажется, возвращение на Русь и на свой удельный стол он должен был купить дорогой ценой – уступкой Ростиславичам западной части володимирских владений, составившей Теребовльский удел Ростиславичей. В усобицах, которые поднялись вследствие этого отделения, Володимирское княжение является в прежней зависимости от Киева. Изгой Давид Игоревич, получивший Володимир после насильственной смерти Ярополка Изяславича (1086 год; Лавр., с. 88), в великое княжение Святополка уступает Володимир сыновьям его – сперва Мстиславу (1097–1098 годы; Лавр., с. 116), а по смерти его (1099 год; Там же, с. 116) Ярославу. Переход великокняжеского стола к Мономаху вскоре повел за собой переход Володимира в род этого князя. Ярослав не мирился с тем подручным отношением, в какое поставил его Мономах, и погиб в безуспешной борьбе за володимирский стол, который достался сыновьям Мономаха. С тех пор он составлял наследственный удел Мономахова рода, и только при сыне и внуке Мстислава Великого – Изяславе Мстиславиче и Мстиславе Изяславиче, которые должны были в борьбе с черниговскими и суздальскими князьями за киевский стол опираться на местные силы своего удела, Володимирская земля получает наконец самостоятельное политическое значение и окончательно отделяется от Киева, причем пределы его расширились на счет северо-западных побужских владений Киевской земли[161].