– Нет, тебе ведь новенькое подавай. Чтобы блестело, сверкало всем соседям на зависть. Чтоб циферблатов, рукоятей, автоматики всякой побольше… Сколько за него просят?

– Двадцать тысяч долларов.

Отец поперхнулся на вдохе.

– Вот так вот, вынь да положь?

– У них программы рассрочки есть. На любой кошелек.

– Ну да, еще бы. И расплачивайся потом до конца дней. Ссудный процент, стоимость кредита… а гарантию какую дают?

– Три месяца.

– А что будет, когда эта штука сломается? Когда прекратит… очищать и обеззараживать? Три месяца гарантии! Ха! Другими словами, она и развалится ровно через три месяца с одним днем!

Майк Фостер покачал головой:

– Нет, не развалится. Бункер большой. Прочный.

Отец Майка мучительно покраснел. Невысокий, худой, тонкокостный, в эту минуту он разом вспомнил все свои жизненные баталии, неизменно завершавшиеся поражениями, вспомнил, как старательно экономил, цеплялся за работу, за деньги, за мебельный магазин, с каким трудом проделал долгий нелегкий путь от счетовода до управляющего и, наконец, до владельца…

– Поймите вы: нас запугивают только затем, чтоб вся эта карусель вертелась без перебоев! – в отчаянии заорал он жене с сыном. – Боятся новой депрессии, вот и держат нас в страхе!

– Боб, – неторопливо, негромко заговорила его жена, – прекрати. Хватит. Я этого больше не вынесу.

Боб Фостер озадаченно заморгал.

– О чем ты? – пробормотал он. – Надоело все это до смерти. Налоги, налоги, налоги – спасения от них нет, а как мелкой розничной торговле держаться на плаву, состязаясь с крупными сетями? Закон нужен, чтобы…

Внезапно осекшись, он отодвинулся от стола и поднялся на ноги.

– Пожалуй, я сыт. Пойду прилягу, подремлю часок на диване.

Впалые щеки его жены зарумянились, глаза запылали огнем.

– Как хочешь, а бункер купить придется! Я эти пересуды на наш счет больше терпеть не намерена. Все соседи, все лавочники, все знакомые… Куда ни сунься, всюду только о нас и слышно, и уже сколько лет – с того самого дня, как знамя на площади подняли. Антигот, антигот! Единственный на весь город! За эти штуковины, кружащие над головой, платят все, кроме нас!

– Не выйдет, – устало ответил Боб Фостер. – Не получится.

– Почему это?

– Потому, что такие покупки нам не по карману, – признался Боб.

В гостиной сделалось тихо.

– Ты все вложил в этот магазин, – нарушив затянувшееся молчание, заговорила Руфь, – а он все равно дышит на ладан. Как старьевщик, тащишь в эту крысиную нору все без разбора! Кому в наши дни нужна деревянная мебель? Ты же сам превратился в диковинку… в антиквариат!

В ярости она хлопнула по столу, и стол, точно вспугнутый зверь, вскинулся, вздрогнул, принялся лихорадочно собирать опустевшие тарелки и стремительно, булькая на ходу баком посудомоечной машины, покатил в кухню.

Боб Фостер устало вздохнул.

– Давай обойдемся без ссор. Я буду в гостиной. Дай мне вздремнуть часок, а о бункере… о бункере, возможно, позже поговорим.

– «Позже, позже»… только одно от тебя и слышно, – язвительно буркнула Руфь.

Ссутулившись на ходу, ее муж – маленький, хрупкий, поседевшие волосы растрепаны, лопатки торчат, будто сломанные крылья – скрылся в гостиной.

Майк тоже поднялся на ноги.

– Пойду уроки учить, – сказал он и, странно изменившись в лице, последовал за отцом.

В гостиной царила тишина и покой: видеовизор выключен, лампы приглушены. Руфь в кухне щелкала кнопками плиты, составляя меню на следующий месяц. Боб Фостер, сбросив ботинки, опустив голову на подушку, вытянулся на диване во весь рост. Лицо его посерело от усталости.

– Можно тебя кое о чем попросить? – не слишком уверенно заговорил Майк.

Отец замычал, встрепенулся, открыл глаза.

– Чего тебе?

Пристроившись на краю дивана, Майк повернулся к нему лицом.

– Расскажи еще раз, как ты дал совет самому президенту.

Отец, с трудом подняв голову, сел.

– Я не давал президенту никаких советов. Просто поговорил с ним.

– Вот об этом и расскажи.

– Так ведь миллион раз уже рассказывал от случая к случаю. Можно сказать, с пеленок. Ты тогда тоже со мной был… – Голос отца зазвучал мягче, взгляд слегка затуманился. – Совсем маленький. Ходить еще не умел, сидел на руках.

– Как он выглядел?

– Выглядел… как обычно, – заговорил отец, направляя рассказ в привычную колею, укатанную за многие годы до твердости камня. – В точности как на демоэкранах. Только, конечно, поменьше.

– А зачем он к нам приезжал? – с жадным, искренним интересом спросил Майк, хотя помнил эту историю во всех подробностях. Президента он считал настоящим героем, самым выдающимся человеком на всей земле. – Что его привело из столицы сюда, в наш городок?

– Да он тогда по всей стране разъезжал, – с нотками горечи в голосе ответил отец. – Городков вроде нашего объехал целую кучу… вот и к нам заглянул мимоходом.

– А по стране разъезжал для чего?

Голос отца зазвучал еще резче:

– С визитами. Полюбопытствовать, как у кого дела. Поглядеть, достаточно ли мы накупили кораблей для ГАСО, бомбоубежищ, вакцин против болезнетворных бактерий, противогазов и радиолокационных сетей, чтоб отразить нападение. «Дженерал Электроник» только-только начала разворачивать всюду эти громадные павильоны – шик-блеск, денег немерено вбухано. Первые оборонительные сооружения для домашнего пользования! – На отцовских губах мелькнула саркастическая усмешка. – И все, разумеется, в рассрочку на льготных условиях. Неоновые рекламы, плакаты, прожектора… дамам в подарок гардении или блюдца…

Майк Фостер взволнованно засопел.

– В тот самый день нам вручили Знамя Готовности, – с жаром выдохнул он. – Сам президент приехал, вручил! Знамя подняли на флагшток посреди главной площади, все радовались, вопили, кричали «ура»!

– Неужто помнишь?

– М-м… кажется, кое-что помню. Шум, много людей. И жара страшная. Это же было в июне, так?

– Верно, в июне тысяча девятьсот шестьдесят пятого. Десятого числа. Целое событие! В те времена немногие из маленьких городов могли похвастать таким же громадным зеленым знаменем. Люди все еще покупали машины и телевизоры. Не успели еще понять, что золотое времечко подходит к концу. Телевизоры и машины на что-то годятся – их людям больше, чем требуется, не продашь…

– И президент вручил знамя не кому-нибудь, лично тебе?

– По сути, всем нам, местным предпринимателям. Соревнование среди городков – кто купит больше, раньше других – организовывала Торговая Палата. Сделаем родной город лучше, а заодно взбодрим экономику! Конечно, нам-то втолковывали, будто все это для нашей же пользы: дескать, если мы сами начнем покупать себе противогазы и бомбоубежища, то будем бережнее к ним относиться… Можно подумать, мы прежде не берегли таксофоны, тротуары и автострады, принадлежащие всему штату! А армия? У нас что, армии раньше не было? Многие годы вопросами обороны занималось правительство, но… наверное, там, наверху, решили, что оборона страны обходится слишком дорого. И теперь экономят на ней