Себастиан понимающе закивал:

– Только механический человек обладает достаточной силой, чтобы сломать это оружие.

– Именно об этом я и говорю, – отозвался Харольд.

– Почему же Холмс этого не заметил? – недоумевал Люциус.

Харольд пожал плечами:

– Может, потому, что он не так хорошо разбирается в автоматах, как я? Многие считают этих дворецких, садовников и кучеров слабыми и совершенно безобидными, потому что они такие хрупкие на вид. Но внешность обманчива! Джеймс и Хуберт почти так же сильны, как военные модели, которые служат в британской армии.

Тео содрогнулась.

– Жуть, – пробормотала она. – Как подумаешь, сколько вреда могут причинить одни только лондонские автоматы…

– Но они этого не делают, – возразил Харольд. – Механические люди – машины, а не живые существа. Они не злятся, не ревнуют и не завидуют. У них нет чувств, да и разумом они обычно обделены. Поэтому им никогда бы не пришло в голову нарушить заложенную в них программу.

– Джеймс обладает чувствами и разумом, – вмешался Люциус. – Он почти как человек.

– О, благодарю, мастер Люциус, – гулко проговорил автомат-дворецкий. Он снял шлем, и из дырявых сварных швов на его голове вырвалось облачко пара. – Мне очень приятна похвала. Поэтому сегодня я с особым удовольствием приготовлю вам всем чай. – И он, довольный, потопал к верстаку.

– Да, Джеймс особенный, – согласился Харольд, глядя вслед своему творению. – Он действительно редкое исключение, потому что в него ударила молния.

– Может, в Хуберта тоже молния ударила? – предположил Себастиан.

Харольд с сомнением посмотрел на него:

– В Лондоне уже несколько недель не было грозы. Я бы наверняка заметил, если бы в соседний дом ударила молния.

– А искусственно такую молнию вызвать можно? – спросил Люциус. – Как в твоём блицшокере, только сильнее? Я имею в виду – мог ли кто-нибудь специально внушить Хуберту чувства, например злость на господина?

Юный изобретатель ненадолго задумался, а потом ответил:

– Наверное, мог. Это означало бы, что кроме нас ещё кто-то знает, как удар молнии влияет на механических людей. Но откуда? К тому же одного знания мало – его ещё надо реализовать на практике. Даже я не имею ни малейшего понятия, как удар молнии изменил ядро управления Джеймса. Отец тоже этого не понял, хотя внимательно осмотрел его потом. А уж если отцу не удалось выяснить, как пробудить у автомата чувства, то другие и подавно не смогут.

Люциусу пришла другая идея:

– Но ведь кто-то, наверное, мог перепрограммировать Хуберта? Думаю, не так сложно дать ему команду разрушить что-то в определённое время.

– Это верно, – подтвердил Харольд. – Можно саботировать устройство автоматов, как устройство любой машины. Тому, кто разбирается в программировании систем управления, это ничего не стоит. Да, само программирование занимает довольно много времени. Но потом для переноса данных достаточно лишь сунуть перфокарту с кодом в прорезь автомата.

Тео ему не удалось убедить до конца.

– Но зачем кому-то могло понадобиться внушить Хуберту страх перед змеями? – спросила она. – Или заставить его падать с лестницы?

– Юные господа, чай подан, – возвестил Джеймс, протягивая Харольду напиток. Он успел достаточно хорошо изучить предпочтения друзей, и не было надобности спрашивать, что они будут пить – если, конечно, Харольд не выдумывал очередную новую смесь. Себастиан любил ройбуш, Тео – индийские сорта, Люциус – фруктовые чаи, а Харольд – горячий «Эрл Грей».

– Спасибо, Джеймс, – мальчик взял чашку и, легонько подув, посмотрел на остальных поверх её края. – Я отвечу на твои вопросы, Тео: вероятно, Хуберт упал с лестницы из-за сбоя в гиростабилизаторе. Он служит для того, чтобы автоматы могли удерживать равновесие и ходить прямо, как люди. Если кто-то и в самом деле саботировал Хуберта, халтурное программирование могло послужить причиной неполадок в системе управления.

– А страх перед змеями? – напомнила Тео. Она всё никак не могла простить дворецкому лорда Арчибальда нападок на мисс Софи.

– Нет, – признал Харольд. – В этом-то и странность. Его скверное поведение по отношению к нам не может быть ошибкой. Его или специально запрограммировали, или… – Он не договорил и покачал головой. – Не имею понятия.

– Как ни странно, потом Хуберт снова общался с нами приветливо, – заметил Люциус. – Когда провожал до дверей.

Харольд кивнул:

– Да. Будто в его системе управления боролись две программы: добрый Хуберт и злой Хуберт.

– Технические детали не так существенны, – вмешался Себастиан. – Куда важнее вопрос, почему Хуберт вообще сломал вещи лорда Арчибальда. И почему хотел свалить всё на Бутти? Кому выгодно, чтобы лорд Арчибальд горевал, а Бут попал в тюрьму? Согласитесь, Хуберт не преступник, а лишь чей-то инструмент.

– Это точно, – поддержал его Харольд. – Но каковы причины всего этого… – Он нахмурил лоб. – Тут я пас. Всё это так нелепо. У лорда Арчибальда, судя по всему, не было врагов, а уж у Бутти тем более. Добрее души не сыскать.

У Люциуса мелькнула неприятная догадка:

– Харольд, а что, если целью мошенников были вовсе не лорд Арчибальд или Бутти, а твой отец?

– Мой отец? Но почему… – Тут он сообразил. – Точно! Это ведь отец изготовил Хуберта. Если поползут слухи, что отец продаёт автоматы, которые в домах покупателей…

– Богатых и могущественных, – вставил Люциус.

– Вот именно. Если выяснится, что автоматы из дома Кейворов устраивают в жилищах новых богатых и влиятельных владельцев хаос… Тогда никто больше не станет заказывать у отца механических слуг, и его репутация будет разрушена!

– Как золотой кристалл власти едва не разрушил репутацию моего отца, – помрачнел Себастиан.

– Срочно ко мне домой! – вскричал Харольд. – Я должен поговорить с отцом. Похоже, кто-то хочет запятнать его доброе имя!

Минуту спустя друзья уже выскочили из главного входа клуба «Диоген». Джеймс, которого они в очередной раз оставили в «Вороновом гнезде» присматривать за мисс Софи, стоял на балконе башенки и взволнованно махал им вслед. Похоже, мысль, что его дому угрожает опасность, крайне обеспокоила автоматического человека.

– Спасибо, Джеймс! – крикнул ему Харольд.

Ребята сели в один из паровых кебов, которые постоянно находились в распоряжении членов клуба и которыми – клуб чтил традиции – управляли исключительно кучеры-люди. Харольд назвал кучеру адрес.

Когда они тронулись с места, Люциус заметил краем глаза, как из тени соседнего здания вышел мужчина и замахал стоящему у обочины кебу с кучером-авто- матом.

– Чёрт побери! – выругался Люциус.

– Что такое? – спросил Себастиан.