Ученье – свет, а неученых – тьма

Один терапевт – это 1024 гигапевтов или 1 048 576 мегапевтов.

КОМПЬЮТЕРНАЯ ШУТКА

У читателя может возникнуть резонный вопрос:

– Черт побери! Отечественная медицина, включая сюда медицину родовспоможения, является неотъемлемой частью медицины мировой. То есть получается, что во всем мире роды принимают неправильно, допуская повальный «брак» в виде родовых травм чуть ли не у половины новорожденных?!

Да, получается так. Во всяком случае именно об этом говорит всё вышеприведенное, начиная с работ группы Ратнера, наблюдений его независимых коллег и экспериментов доктора Фраймана, который, изменив технику родовспоможения на более щадящую (для ребенка), аж в разы сократил смертность. А что означает сокращение смертности в разы? Из фронтовой статистики нам известно, что число раненых и изувеченных всегда в несколько раз больше числа убитых, что заставляет задуматься…

И вывод, который только и можно сделать мыслящему человеку в такой ситуации, – нам надо в мировом масштабе менять принципы родовспоможения, воспользовавшись старыми и забытыми советскими наработками, а также уделяя особое внимание неповреждению шеи младенца, иначе всё дальнейшее развитие пойдет неправильно. А если травма случилась, немедленно обнаружить ее, внедрив в практику поголовную неврологическую диагностику, и исправить, пока это можно элементарно сделать… Далее – максимально убрать из практики стимуляцию родов, кесарево сечение без очень серьезных показаний к нему, чтобы исключить риски неврологии.

Не бином ведь Ньютона! Всё просто. И вместе с тем невероятно эффективно! Это резко поднимет качество здоровья населения.

Сразу снизится смертность детей первого месяца, упадет число детей с задержками развития и в еще большей степени – количество троечников. Люди начнут полнее использовать потенциал, заложенный при рождении, о чем мы, впрочем, уже говорили.

Но увы! Ратнера нет в программе подготовки медицинских вузов. Иногда ко мне приходят врачи старой советской закалки и вспоминают: да, нам что-то такое рассказывали в институте про Ратнера. Но было это как-то мимоходом, в факультативном порядке, вне рамок обязательной программы. А нынешним студентам этого даже и факультативно не рассказывают.

Размышляя об удивительном феномене Ратнера, вернее, о том, почему в медицине порой пропадает важнейшее наработанное знание, когда уходит тот человек, который его инициативно наработал, я пришел к выводу, что причина тут не только в общей нацеленности медиков на лекарства, что диктует вектор Большой Фармы, но и в самой системе подготовки специалистов. Я сейчас вспоминаю свои студенческие годы и понимаю, что всю систему обучения студентов в медицинских вузах нужно в корне менять! Вслед за системой родовспоможения.

Ведь как готовят врачей? Как всех прочих будущих специалистов: существует Министерство образования, которое учит всех студентов, включая будущих медиков. По сложившейся годами программе. При этом курсы всех специальностей выстроены по одному принципу по всем вузам и всем специальностям – они, в основе своей, аналитические. То есть всё изучается по отдельности, «подетально», так и ставится мышление врача. И если в других специальностях это работает, то в человеческом организме, который холистичен по природе, то есть един и представляет собой цельно работающий «образец», этот подход малоприменим.

Нас, врачей, учат так: сначала костная система, потом мышечная система, дыхательная система, пищеварительная система. Все разбивается на части. В этой книге мы много внимания уделяем шее. И в институте мы шею вроде бы тоже «проходили». Но каким образом? Не как она функционирует, не целостным единым органом, а аналитически – вот шейные позвонки (в составе скелета), вот мышцы (наряду с прочими мышцами человека), вот сосуды, нервы… Синтеза не происходит. Целостной картины при этом не видно.

Ну, научили меня в институте, что в шейных позвонках с первого по шестой есть отверстия в поперечных отростках, в них проходят позвоночные артерии. Потом научили, что в шее есть мышцы и куда они крепятся – к позвонкам и акромионам (ключица, лопатка). Тема: глубокие мышцы позвоночника. Ну что в них может быть интересного? Ну да, есть самые мелкие межпоперечные мышцы, есть побольше – которые через несколько позвонков крепятся, вот так вот они идут слоями… Прошли, сдали и забыли.

Дальше – сосудистая система. Основной упор – на изучение сонной артерии (если мы говорим о шее), нас спрашивают, какие существуют ветки сонной артерии и т. д. Ну, а позвоночные артерии… что в них интересного? Вот они пришли снизу, вот они вышли сверху, зашли в череп. Всё. Если оно сильно не ветвится – чего там особо изучать-то? А позвоночные артерии, в отличие от сонных, не ветвятся, напротив, они соединяются в черепе. И дальше уже пошло – Виллизиев круг, здесь сосуды сходятся, там расходятся – учим, учим, учим, учим. Всё зубрим на латыни. Прилежно и старательно. Голова пухнет.

То же самое с анатомией мозга: в ствол мозга входят мозжечок, гипоталамус, таламус, вот тут располагаются ядра дыхательного центра, здесь находятся ядра черепно-мозговых пар нервов. Вот так оно всё сконструировано и собрано. Ну хорошо, и что? А как это всё работает? Как оно всё взаимосвязано?..

Причем, что интересно, когда студентам рассказывают про кишечник, учат правильно: вот смотрите, дети, как ветвится артерия чревного ствола, которая отходит от аорты и делится на печеночную артерию, селезеночную артерию… И тут уже по названию понятно, что́ какая артерия питает: печеночная – печень, селезеночная – селезенку, брыжеечная – кишечник, почечная – почки, коронарная – сердце (корону вокруг сердца). А вот в шее отчего-то артерия названа не по тому, что́ она питает (ствол головного мозга), а по месту своего расположения – позвоночная. И акцент внимания как-то смещается, понимание ее роли ускользает. Студент, вчера только пришедший со школьной скамьи, не воспринимает, что позвоночная артерия питает ствол головного мозга.

Почему бы не давать знания по-другому? Не отдельная сетка артерий, как бы выделенная для наглядности из организма и висящая в воздухе, а к каждой артерии пристыковывать зону ее питания. То есть я бы давал более целостное, интегральное знание, а не пичкал студентов названиями деталей, «винтами» и «гайками» так, что за деревьями и кустами они перестают видеть лес.

А фармакологию как учат, это же ужас! Надо не только выучить все лекарственные препараты (действующее вещество), но и все коммерческие названия лекарств! Спрашивается, зачем замусоривать себе голову этой ерундой, если ты уже знаешь химическую формулу?! Поэтому я, когда попал на фармакологию, сразу сказал: я к вам ходить не буду, потому что все эти названия я могу всегда посмотреть в справочнике. На кой черт мне их учить наизусть, голову себе замусоривать, делать больше нечего, что ли?

– Ну, раз ты такой умный, –