– Да что вы знаете!.. – Вскинулся Егор, но тут же прикусил язык.

Топорков его предупреждал. Она ждет от него примерно следующего: «Катерина, вы ошибаетесь. Земля была и есть. Мы получаем устойчивый сигнал».

Ну уж нет.

– Всего хорошего, гражданка Старь, – процедил он и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

– Вы еще вернетесь! – Крикнула она. – Вам деваться некуда, понимаете? Если вы об этом задумались, оно вас уже не отпустит! Я не одна такая сумасшедшая, сегодня мно…

Егор выскочил на улицу, и конец фразы остался за двойными дверьми. Спускаясь по лестнице, он вспомнил, что оставил плащ в музее, но возвращаться туда, даже на секунду, было противно.

Завели, как мальчишку! На азарте поймали. Ох, и прав оказался Сергей Георгиевич! Сдать, что ли, ему эту стерву тощую? Шпионка – не шпионка, а мозги полоскать она мастерица.

Егор домчался до машины и плюхнулся на переднее сидение.

– Долго меня не было?

– Часик, – пожал плечами Аркадий. – Как там, интересно?

– Да ну их!.. – В сердцах бросил Егор. – Вон, аж плащ забыл!

– Это ничего, в машине всегда запасные, целая коробка. Мы же ими торгуем! Да-а, ну и музеи у нас… – усмехнулся он, выезжая со стоянки.

«Беркут» проехал короткий отрезок до кольцевой, на несколько минут влился в поток местных, Малокитежских, и, преодолев мудреную развязку, вырвался на пустое шоссе. Пальцы Аркадия отстукивали по рулю какой-то сложный ритм, но нажать на плоскую кнопку аудиосистемы не осмеливались – и правильно.

Машина продолжала разгоняться, но Егор не возражал – бешеная скорость была под стать настроению. Чем сильней он пытался отвлечься от разговора в музее, тем больше на нем зацикливался.

Он усердно посылал Катерину с ее далекоидущими выводами туда же, в даль, но постоянно спотыкался о два элементарных, как кусок железа, вопроса: почему возраст музейного КИБа в десять раз превышает возраст цивилизации Близнеца, и как люди на него, на Близнец, попали. Егор мог бы предположить, что Старь набрехала, или свихнулась, или хотела его таким образом очаровать, но все это выглядело не слишком правдоподобно. Катерина производила впечатление нормальной ученой крысы, и Егор, как на себя не злился, находил в ее словах определенный смысл. Уж больно здорово этот бред дополнял все то, что свалилось на него за последние дни.

А ведь Старь так и не закончила, с запоздалым сожалением отметил Егор. Подводила его к чему-то, подводила, а когда уже почти подвела – он и взорвался. Надо было дать ей договорить. Что она хотела-то? Про тысячелетия, про фиктивные транспортные камеры, про вымышленную историю. Про то, что Земли не существует…

У Катерины не только вопросы, у нее, кажется, и ответы… Она этой проблемой занималась. Судя по сутулости и цвету лица – занималась всерьез. До чего она могла додуматься? Если Земли нет… Тогда одно: человечество родилось здесь, на Близнеце, и, пройдя долгий путь, остановилось в развитии – две тысячи лет назад. Или раньше. С какой стати?

Егор отрешенно посмотрел в окно и обратил внимание, что выжженная трава на обочине сливается в непрерывную бурую полосу.

– Прекрати лихачить, – сказал он. – Сбавь скорость. Аркадий!.. Аркадий, что с тобой?

Водитель сидел выпрямив спину и вцепившись в руль так, будто управлял машиной впервые.

– Что-то случилось? – Тревожно спросил Егор. – Неприятности?

– Да уж… – молвил он, не отрывая взгляда от дороги. – Неприятности, да. С двигателем… Не пойму. Он так не ломается. Блокировка должна сработать. Должна была…

– Мы не можем остановиться?!

У Егора защекотало затылок. Потрогав голову, он обнаружил, что истекает потом. Плащ намок и облепил тело тяжелой паутиной.

– Вы не волнуйтесь, – дрожащим голосом сказал Аркадий. – Я свяжусь с полицией… Я в фильме такое видел. Может, и получится…

– Что получится?

– Нам главное на трансконтинентальную попасть. Дорогу нам очистят…

– Ты собираешься ехать через весь материк?!

– Аккумуляторы, собаки, недавно заменили. Если б старые, тогда часов через пять… ну, семь, максимум. А так…

– Ты хочешь… пока они не сядут?..

– Я хочу!.. Я этого не хочу, Егор, но другого ничего… По телеку видел, как с вертолета снимают… Но это кино. Нереально это… Зачем заменили, собаки? Когда просишь – фиг, а когда не надо… Но новых мы учешем!..

– Куда учешем-то?

Аркадий покосился на приборную панель и промолчал.

– Ты столько выдержишь? – Спросил Егор.

– Я-то что… была б дорога… Трасса в Долгий Мыс упирается. На кольцо не свернем, не та скорость, чтоб сворачивать. Если б на кольцевой… а так… Свяжусь с полицией, пусть эвакуируют.

– Кого эвакуируют? – Не понял Егор.

– Всю окраину. Весь квартал. Тут не угадаешь, об какой дом убье…

Водитель продолжал открывать рот, но Егор его почему-то больше не слышал. Он зажал нос и сделал несколько глотательных движений – не помогло.

– Говори громче! – Сказал он.

Аркадий не реагировал. Он все так же смотрел вперед, хлопал губами и раскачивался из стороны в сторону – точно под музыку.

– Громче, я не… – Егор тронул водителя за плечо и тут же отдернул руку – ему показалось, что пальцы коснулись чего-то вязкого и омерзительно холодного.

Аркадий начал бледнеть – не так, как бледнеют люди. Его кожа, волосы и даже плащ постепенно теряли цвет и плотность. Вскоре на его щеке проступили какие-то линии, и Егор, замычав от ужаса, осознал, что это очертания плывущих слева холмов.

Водитель, словно растворяясь в кислоте, становился прозрачным. Через минуту он уже был похож на жидкий кисель, еще через минуту – на струю горячего воздуха, чудом сохраняющую очертания тела. Он по-прежнему держался за руль, изредка его подправлял и двигал почти невидимой головой, но принимать колеблющееся облачко за человека рассудок Егора отказывался.

Старь закрыла будущее, вспомнил он. Будущего нет, оно кончилось – сегодня, сейчас. Или чуть позже, когда «Беркут» влетит в один из окраинных домов Долгого Мыса.

– Ты неверно истолковал команду, – раздалось у него за ухом.

Егор подпрыгнул и обернулся – сзади, пристроив на коленях квадратный мешок, сидел странник.

– Как вы здесь… – выдохнул Егор.

– Закрыть будущее – не значит убить. Он не может убить ни тебя, ни его.

– Кто не может?

– Близнец. Он не убивает. Мы сами умираем – когда верим, что он нас убил. Он заставляет нас верить, в этом его назначение. Функция, если хочешь.

– Я… ничего не хочу. Только проснуться.

– Ты это уже говорил, гражданин Востока. Сколько ж можно просыпаться?