Вечером гостям подали холодные закуски в деревенском стиле.

Александр с удовольствием собрал бы жителей городка и сказал бы им: «Я – священник, и я люблю Элен. Сегодня мы поженились и готовы принять все то, что диктует нам наша любовь и наша вера!» Ему казалось, что никто бы не решился первым бросить камень, никто не стал бы их обвинять. Это была его мечта, и таковой ей суждено было остаться.

Когда влюбленные наконец остались наедине, Элен ненадолго села за пианино. Звуки, взметнувшиеся ввысь, были чисты, словно нашептаны самим Господом – радетельным и благостным. И все же путь в храм им обоим был отныне заказан: католические законы им это запрещали.

Элен перестала играть. Молодой супруг медленно приблизился к ней, легко, как перышко, подхватил ее на руки и понес наверх, в спальню. Они ни на мгновение не отрывали друг от друга глаз. Александр ласкающим движением спустил платье с плеч женщины, которую отныне по праву мог назвать своей.

Александр взялся за ремонт. К началу нового учебного года нужно было успеть оборудовать на чердаке музыкальный класс. После преображения чердак было не узнать: стены окрашены в синий и белый цвета, окна расширены, а на полу появился толстый палас и целая груда подушек, на которых можно было поваляться на переменках.

Нашлось у него время и на то, чтобы выкорчевать часть деревьев и устроить на этом месте огород. Там Александр посадил ранние овощи и пряные травы – будет здорово, если они с Элен будут питаться полезными продуктами, выращенными собственными руками. У них было все для простого человеческого счастья – дом, прогулки, море… Элен успела загореть и сияла красотой, как спелое наливное яблочко. Александр никогда прежде не видел ее такой счастливой.

Вера Александра была по-прежнему крепка. Он ни разу не переступил порог местной крошечной церквушки, но молился ежедневно и подолгу, причем чаще всего на открытом воздухе – в роще или на берегу, возле утеса Черные коровы, где его волосы трепал морской ветер.

Наступил сентябрь. Небольшой класс был вверен попечению Александра в школе, расположенной в пятнадцати километрах от дома. Его новое служение – а относился он к этому именно так – подразумевало преподавательский труд и общение с двадцатью пятью детишками в возрасте от шести до двенадцати лет.

Вскоре после начала занятий в музыкальном классе Элен заметила, что устает быстрее обычного. Но волноваться ей долго не пришлось: первое же посещение женской консультации подтвердило ее догадку.

Ей не терпелось поделиться новостью с супругом. Элен села в авто и к концу последнего урока, когда ученики расходились по домам, была возле школы. Светясь от радости, она остановилась в дверном проеме. Александр обнял ее, поднял и, смеясь, закружил.

– Дорогая, я так рад, что ты приехала!

– Осторожнее, Александр! У меня кружится голова! – улыбнулась в ответ молодая женщина. – А вдруг мне станет плохо?

– Глупости! Ты совершенно здорова и прекрасно это знаешь.

– Но теперь мне нужно быть здоровой за двоих…

Александр осторожно поставил жену на землю и впился в нее взглядом, не осмеливаясь поверить своему счастью.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да, Александр! Весной ты станешь папой!

Он снова, но на этот раз со всей осторожностью, подхватил Элен на руки, присел на край учительского стола и принялся весело напевать. Потом вдруг спросил:

– Не помню точно, что это за мелодия… Может, я сам ее только что сочинил? Давай назовем ее «Музыка для Од», потому что мы назовем так нашу девочку! Погоди, а если это будет мальчик?

– У нас будет девочка, я это точно знаю. Я хочу девочку с самого первого дня…

С недавних пор Александр ездил на работу и обратно на автобусе – его машина поломалась и уже не подлежала ремонту. Поэтому сегодня он сел за руль автомобиля жены и ехать старался как можно осторожнее. Элен это показалось забавным:

– Я не настолько субтильная, Александр! Ты можешь вести машину нормально.

– Раз так, мы отправляемся в ресторан! В Онфлёр, потому что именно там мы соединили наши судьбы…

Через какое-то время беременность Элен стала заметной. По вечерам Александр так тесно прижимался к жене, что трудно было понять, кто из них носит под сердцем ребенка. Спокойные и беззаботные проходили дни. Молодые супруги с нетерпением ожидали появления своей малышки.

Стены в детской обтянули сатином с наивным орнаментом, поставили эльзасскую колыбель, которую Элен с любовью отреставрировала и украсила.

Бельевой шкаф в английском стиле стал наполняться пеленками и одеждой для младенца. Не забыли и о подвеске с игрушками, «чтобы малышке снились приятные сны».

К началу зимы животик у Элен заметно округлился. Беременность от отца она скрывала, поэтому Анри Монсеваль, который приехал к дочке и зятю на Рождество, плакал от счастья, когда этот благостный секрет раскрылся. И все же радость его несколько омрачало сожаление – если бы Франс была жива…

С некоторых пор Элен стала беспокоить беспричинная, казалось бы, усталость. В январе доктор выразил опасения за здоровье ее и ребенка и попросил молодую женщину побольше отдыхать. Александр взял на себя почти все хлопоты по дому и даже нанял для жены помощницу, которая могла бы подменять ее в музыкальном классе. Но разве могла Элен скучать, несмотря на этот вынужденный отдых? Мысли о малышке занимали ее беспрерывно, да и Александр много рассказывал ей о своих учениках – об их успехах и трудностях. Каждого ребенка он считал уникальным, достойным любви и восхищения.

– Ты нашел новый путь к Богу, – с нежностью говорила ему Элен.

– Это правда. Вера помогает нам строить свою жизнь – вера в человека и в Бога.

На февраль у Александра была запланирована стажировка в Кане, главном городе региона. Несколько недель подряд он возвращался домой уже поздним вечером. Самочувствие Элен постоянно ухудшалось, но мужу она об этом не говорила – не хотела его волновать.

Однажды после обеда у нее начались схватки – острые и жестокие, причем их частота быстро нарастала. Элен никак не желала в это верить – ведь еще слишком рано, она только на седьмом месяце беременности! Не может быть, чтобы ребенок уже решил появиться на свет… Она нашла в себе силы подняться на второй этаж, добрела до спальни и упала на кровать. Может быть, если немного полежать, все само собой пройдет? Доктор настоятельно рекомендовал как можно больше времени проводить в постели, но она, конечно, к этому совету не прислушалась.

Прошло пятнадцать минут, и схватки не только не утихли, но стали совсем уж нестерпимыми. И каждая заставляла Элен корчиться от боли и страха. У нее не было сил даже пошевелиться. С трудом дотянулась она до телефона. Но кому звонить? Телефонный справочник и записная книжка остались на первом этаже, возле второго телефонного аппарата. И она набрала единственный номер, который помнила, – номер отца. Мсье Монсеваль не утратил своей привычной выдержки, и это немного успокоило Элен.