Еще попросит сравнить — тогда отговорюсь, что в технические вопросы тогда не вникала. Ничего, сошло и так. Дополнительных вопросов не последовало.

— Товарищ сержант. Попрошу вас доложить командиру роты, что я могу ездить на этом мотоцикле. И с его разрешения домой я поеду уже на нем.

— Хорошо, товарищ Шахматова. Я доложу.

— Теперь товарищ Северова, — уже привычно поправила я.

— Виноват, товарищ Северова. Забыл.

Все, вопрос с мотоциклом решен. Заправляться буду здесь — все-таки я на государственной службе, да и мотоцикл у меня казенный, так что и заправка будет казенная. Доехала до гаража, где оставила мотоцикл, и пошла на занятия. Два дня выпало — надо посмотреть, в какой форме мои ученики.

Вот что значит воинская часть, в которой служат не столько по призыву, сколько по зову души! Практически все бойцы даже немного улучшили свои спортивные показатели — лучше идет подъем разгибом, колесо. Некоторые улучшили свои достижения в растяжке. Значит, усердно занимались сами — видно, понимают, что от этих упражнений в будущем может зависеть их жизнь. Да и войска НКВД сейчас являются, как бы сказали в мое время (все никак не пойму, как можно говорить о будущем в прошедшем времени, но иначе никак не получается), элитными. Сюда брали только грамотных и физически крепких ребят. И из стрелкового оружия, как мне рассказал Вася, в основном автоматы и пулеметы, немного винтовок СВТ, а мосинские винтовки в основном для изучения. Ладно, я что-то отвлеклась.

После занятий обед и стрельба. Вот, наконец, начну осваивать подарок. Взяла у старшины свой (СВОЙ!) «парабеллум» и пошла на стрельбище. Там начала с двадцати пяти метров. Первая серия из пяти выстрелов в яблочко. Попробовала по силуэту в разные части тела: практически без проблем. Ровно, как из нагана. Только перезарядка теперь занимает на порядок меньше времени. Перешла на пятьдесят метров. В корпус попадаю, но с большим напрягом. И все-таки все пять пуль в силуэте. Вошла во вкус и замахнулась на сто метров. Да, тут пока облом: из пяти выстрелов только одним зацепила. Правда, инструктор, который все время молча стоял рядом, сказал, что для первого раза общая оценка — отлично. Оказывается, на сотню надо стрелять с упора, прижимая пистолет, например, к дереву, или лежа, положив его на бруствер окопа. Вот гад! Не мог раньше предупредить.

Хорошо. Стрельбу на сегодня закончу, потому что до второго блока занятий нужно успеть как следует почистить пистолет. Около оружейной комнаты есть специальные столы для чистки оружия. Пока аккуратно, согласно полученным от мужа инструкциям, разобрала пистолет и начала его протирать, подошел комроты:

— Я рад, товарищ Северова, что у вас и с мотоциклом все в порядке, и что вы, наконец, получили любимое оружие, за которым, вижу, знаете, как ухаживать. Хочу заодно извиниться перед вами за то, что ранее не прислушался к вашим словам по поводу хрустнувшего сучка. Обещаю, что в будущем все ваши соображения буду рассматривать самым серьезным образом.

— Ой, товарищ капитан, ну вы меня в краску вгоняете! Я же сама не твердо была уверена, так, на ум пришло. — Я действительно немного покраснела. И быстро перевела разговор на другую тему: — Когда я была в больнице у Сергея, он сказал, что вы придете вместо него к нам на свадьбу. Ждем вас в субботу к шести часам.

— Так рано, — усмехнулся капитан. — Но я понимаю, что вы хотели сказать к 18.00.

— Конечно. Я просто по своей гражданской привычке использую двенадцатичасовое измерение времени.

— Договорились. Обязательно буду. А пока скажите, Аня: почему вы не взяли мотоцикл Сергея? Ведь ваш муж пока нездоров, и у него тоже есть мотоцикл.

Ага, капитан Григорьев как в воду глядел.

— Видите ли, товарищ капитан. Вася быстро идет на поправку и в воскресенье уже планирует совершить первую поездку на мотоцикле. Поэтому капитан Григорьев и решил обратиться к вам, так как товарищ старший лейтенант, к сожалению, еще долго не сможет ездить.

— Да? Ну ладно. Только аккуратнее с мотоциклом. А то он мощный и быстрый. На нем можно разогнаться до девяноста километров в час.

А сто пятьдесят на японском байке слабо? Правда, на шоссе.

— Ну что вы! Мне бы потихоньку до дома доехать и из дома сюда. Сорок километров в час вполне хватит.

— Если так, то ладно. А с обслуживанием мы вам здесь, конечно, поможем.

С этими словами капитан, решив, наверное, что все уже обговорил, пошел назад к себе, а я, закончив чистку пистолета, аккуратненько его собрала, заново снарядила оба магазина, не забывая проверять патроны, и отнесла пистолет старшине. Заодно озадачила его некоторыми вопросами, связанными с подготовкой специальных тренажеров. Пора уже от общих упражнений и стандартных приемов защиты и нападения переходить к специальным ударам и блокам. Все детально обсудила со старшиной, после чего двинула на второй цикл занятий, ориентированный уже на «старичков».

На ужин в роте я оставаться не стала, так как теперь у меня есть дом, муж и даже добровольная кухарка. На мотоцикле до дома я добралась в два счета. Закатила его под навес, хотя дождя вроде бы и не ожидалось, но пусть это войдет в привычку.

Вася уже практически ровно сидел в горнице и ждал меня. Я обработала его раны строго по указаниям доктора, отметив при этом, что завтра почти наверняка можно будет снимать швы. После этого мы вместе с Марфой Ивановной сели ужинать. И вот тут…

Сначала мы услышали стук в дверь. Марфа Ивановна пошла к двери, открыла ее, и в комнату вошел худенький и сутулый попик. Батюшка перекрестился на иконку, висевшую в углу горницы (мы с Васей на нее и внимания-то не обращали), и неожиданно густым басом почти пропел:

— Мир дому сему.

У нас с Васей отвисла челюсть, а Марфа Ивановна зачастила:

— Здравствуйте, батюшка. Очень вовремя пришли. Садитесь с нами повечерять.

— Можно и повечерять, если ваши постояльцы не будут против, — сказал поп и вдруг, посмотрев на меня, быстро несколько раз перекрестился и заголосил: — Чур меня, чур меня. Изыди, сатана!

— Это почему же сатана, — не выдержала я. — Да, в Бога не верю, но верующих уважаю и крест в этом, если хотите, поцелую.

— На, — поп подозрительно посмотрел на меня и неожиданно протянул свой крест, — целуй.

Я спокойно наклонилась и поцеловала крест. Вася сидел, как истукан, а поп успокоился, перекрестил нас всех разом и уселся за стол рядом с Марфой Ивановной. Мы молча поужинали, после чего догадливая Марфа Ивановна вышла, оставив нас на растерзание попу или, наоборот, его на наше растерзание.

Батюшка снова внимательно посмотрел на меня, потом кинул короткий взгляд на Васю и заговорил:

— Вызвал меня сегодня Валентин Петрович. Он хотя и не верит в Господа нашего Иисуса Христа, но муж достойный, поскольку много хороших дел для православных верующих нашего города сотворил. До прихода советских войск вся власть в городе принадлежала полякам, кои суть еретики и православных зело не любят. А теперь православные свободно могут ходить в нашу церковь и спокойно выслушивать службы. И мир воцарился в нашем городе. — Тут поп в очередной раз перекрестился. — Однако последнее два дня по городу поползли слухи о том, что покарал нас Господь, ибо появилась тут нечисть — упырь или вурдалак, кровь у христиан выпивающий. Вот сегодня и говорили мы о сем деле с Валентином Петровичем. Задал он мне один удививший меня вопрос, а услышав ответ, почему-то пришел в хорошее настроение и посоветовал мне посетить вашу обитель и потолковать с вами. — Тут поп замолчал и испытующе уставился на меня.