Почему-то эта кривящаяся линия на мониторе успокоила Маргариту. Она будто бы получила видимое, осязаемое подтверждение того, что жизни старика ничто не угрожает.

– Счастливо оставаться! – крикнул ей на прощание коротышка, увлекая своего товарища к лифту. – Мы свое дело сделали.

– Он выкарабкается? – Глупо было спрашивать об этом санитара. Да и вообще нелепый вопрос. Не медицинский. Но Маргарите очень хотелось, чтобы эти двое, бросающие ее один на один с умирающим, беспомощным человеком, хотя бы кивнули в ответ.

– Здесь ведь как… – Коротышка весело щелкнул пальцами. – Может, выкарабкается, а может, и нет! Фифти-фифти! – И он хохотнул.

Когда за ними бесшумно сомкнулись железные двери лифта, девушка вздохнула и склонилась над столом.

Компьютер выбросил на черное поле знакомые желтые таблицы и красную мигающую рамку контроля. Давление – сто пять на семьдесят. Частота сердечных сокращений – шестьдесят ударов в минуту. Уровень кислорода в крови…

Если хоть один из этих показателей упадет ниже нормы, компьютер подаст сигнал – тот самый, противный пищащий звук, увы, уже знакомый Маргарите.

Сверяясь с данными на экране и стараясь унять нервную дрожь в руках, она заполнила нужные столбцы в журнале, потом отрегулировала «мышью» громкость сигнала тревоги до отметки «мах» и отправилась в палату.

Битюцкий неподвижно лежал на спине, облепленный датчиками и по пояс накрытый простыней. Если бы не включенные, моргающие мониторы за стеной – можно было с уверенностью сказать, что он уже умер. Маргарита достала запутанный в проводах крошечный пульт с кнопкой вызова медсестры и положила его под левую руку больного. Если старик придет в сознание и ему что-нибудь потребуется, достаточно лишь пошевелить пальцем – на основном посту зазвучит зуммер сигнала, и она со всех ног бросится на помощь.

А сейчас ей нужно возвращаться в процедурную комнату. Уколы, прогревания, капельницы, клизмы… По дороге – заскочить в ординаторскую. В конце концов, состояние больного должны контролировать врачи, а не медсестры. Только бы старик выкарабкался! Только бы пошел на поправку! Еще одной смерти она просто не выдержит!

К четырем часам Маргарита извела себя настолько, что, едва дотащив ноги до основного сестринского поста, без сил опустилась на стул, вытянула вперед руки и уронила на них голову. Чертовски хотелось спать! Голова была тяжелой, и в ней глухим рефреном звучал голос Антиоха, не обычный – спокойный, с полудетскими нотками, а взволнованный и хриплый: «Я вам скажу, кто расправился с новопреставленным Михаилом! Скажу, кто прятался за вашей спиной в полумраке палаты! Но вряд ли вам от этого станет легче! Наоборот, станет только хуже, еще мерзопакостнее станет на душе!» Голос удалялся, становился тише, слова превращались в невнятные созвучия, сливались в одно долгое, едва различимое эхо: «Сказа-ать? Сказа-ать? Назва-ать фами-илию? Тогда слу-ушайте! Во-от она-а…»

– Байкалова!

Маргарита вздрогнула и подняла голову, испуганно моргая. «Градусник» на стене показывал четверть пятого. Когда она успела задремать?

Тамара Игнатьевна склонилась над столом, как стойка душа над ванной. На ее губах играла нехорошая улыбка.

– Байкалова! – повторила она насмешливо. – Опять спишь на рабочем месте! Прелестно… У нее больные дохнут как мухи, а ей все нипочем!

– Что? – Девушка никак не могла стряхнуть с себя липкую, приставучую дремоту. – Больные?.. Еще кто-то умер?

– А тебе одного мало? – с издевкой поинтересовалась старшая медсестра.

– Простите… – Маргарита потерла пальцами виски. – Мне просто… Я немного устала, но сейчас же приведу себя в порядок.

– Надеюсь, – хмыкнула «вобла». – Ты, девонька, хоть, возможно, и последние дни, но все-таки еще работаешь в больнице! Ты пока еще медик, понятно?

– Понятно.

Тамара Игнатьевна выпрямилась и сложила руки на груди.

– Довожу до твоего сведения, Байкалова, что я в надлежащей форме доложила руководству подробности вчерашнего происшествия…

– Откуда вам знать подробности? – глухо спросила Маргарита.

– Доложила в надлежащей форме, – повторила «вобла» металлическим голосом. – И главный врач считает, что степень твоей вины должны определить правоохранительные органы. – Она торжествующе подняла бровь. – Мы уже сообщили обо всем куда следует. А это знаешь чем пахнет? Это пахнет не только увольнением, но и тюрьмой!

Последнее слово старшая медсестра произнесла раскатисто и громко, поиграв костлявыми пальцами перед самым носом девушки, чтобы та почувствовала, что это «рь-рь-рь» и в самом деле скверно пахнет.

Маргарита опустила глаза и отвернулась.

«Если бы я хотел тебя проучить, – вспомнила она жаркий шепот врача Журналова, – то сыграл бы по-крупному. Так, чтобы тюрьмой запахло. Например, спер бы у тебя весь промидол. В ответе – ты да Игнатьевна. Но она – баба ушлая, без мыла выкрутится. Вот и расхлебывала бы ты все одна, девонька…»

– Между прочим, – «вобла» понизила голос, – на зоне тебе уже не дадут кочевряжиться и морду воротить, как ты это делаешь. Тебя там быстренько оприходуют. Со всеми бабами переспишь как миленькая!

Маргарита молчала, стиснув зубы.

– Иди, умой рожу! – снова перейдя на повышенный тон, приказала Тамара Игнатьевна. – И не проспи вечерние процедуры! – Она снова хмыкнула и, развернувшись, зашагала прочь.

Девушка проводила ее долгим мученическим взглядом и устало запустила в волосы пятерню.

«Что со мной и за что мне все это? Похоже, меня подставили самым отвратительным образом! Самое печальное, что мне придется расхлебывать эту кашу до дна.

В мое дежурство случилось непоправимое – умер человек, но одной беды мало! Мне предстоит доказывать, что эта смерть – не моих рук дело! Наверное, мама права и я неудачница! Все самое худшее, самое жуткое, что могло когда-нибудь со мной произойти, уже происходит!»

На самом деле, она ошибалась.

Все самое худшее и самое жуткое было еще впереди.

В сумочке громко разрыдался Мартынов, безответно призывая свою любимую откликнуться и вернуться. Маргарита вздрогнула, достала телефон и, не веря своим глазам, уставилась на дисплей.

Звонил оперуполномоченный городского УВД Александр Михайлович Корж. Сашка Корж! Делал он это нечасто, тем удивительнее показалось ей совпадение: ведь она только что собиралась позвонить ему сама.

– Ты где? – холодно поинтересовался милиционер, даже и не подумав поздороваться. – Дежурство еще не закончилось?

– Сашка! – В голосе девушки было столько неподдельной радости, что ее собеседник невольно сменил тон и даже буркнул «привет». – Я заканчиваю в восемь, если Женька не опоздает… А потом еще… Я сама хотела… Как хорошо, что ты позвонил! Ты меня искал?

– Искал, – подтвердил Корж и добавил после паузы: – Я у тебя дома, Марго.